Девчонка так смеялась, показывая на его джинсы и кроссовки, что юноше на миг и самому стало стыдно – что он, и в самом деле лох, что ли?

Оборвав смех, Тейя на полном серьезе показала жестами, что идти куда-либо в такой вот одежде – джинсах и прочем – уж никак нельзя, такую одежку надо немедленно снять и выбросить, иначе Яхмес слишком будет выделяться. Да Макс и сам давно уже понял, что будет выделяться, – достаточно было вспомнить тех двоих, с палкой, да и парней-насильников. Что же, здесь все так ходят? Выходит, все… И ему так вырядиться? Ах, да…

Снова засмеявшись, Тейя проворно стащила с парня футболку, на миг коснувшись его груди своими ничем не прикрытыми сосками. Ух, черт… Макс снова покраснел, густо-густо… Ну что ж она раздетая-то такая, а?!

Тейя улыбнулась и вдруг с напускной строгостью постучала пальцем ему по носу: не время, мол, дорогой товарищ, не время. Да и не из таких я!

Ага, не из таких… Уж судя по одежке, так…

Впрочем, Макс и сам уже лишился не только футболки, но и кроссовок, и джинсов… О! А как Тейя захохотала, увидав его носки! Прямо до слез! А потом потянулась к плавкам, так, словно ни в чем не бывало. Ну ничего себе!

Плавки Макс все ж таки отстоял, и девушка, махнув рукой, разорвала его футболку и ловко соорудила из нее нечто вроде юбочки или набедренной повязки. Вот в таком вот виде, по ее непоколебимому мнению, и должно было пуститься в дальнейший путь. Ну, раз дама настаивает…

– Постой! – вдруг спохватился Максим. – А деньги я куда ж положу? Паспорт? Мобильник? Что ты мне тут показываешь? Спрятать? Ага, как же! А полиции потом как докажу, что гражданин России? На пальцах, что ли? Нет уж…

Вытащив из штанов ремень, Макс приладил его на манер пояса, запихнул в футляр, к телефону, купюры. А паспорт куда? А туда же, где и был, – в карман на футболке. Где он сейчас… О! Как раз спереди, только вот – боком. Ничего, на молнию вот застегнуть… Ну, вот все и поместилось. Славно, ай славно!

– Ну что? – Максим обернулся к девчонке. – Идем?

– И-дем? – Та улыбнулась и, смешно наморщив носик, махнула рукою – идем.

Нет, сразу не пошли. Тейя что-то делала на небольшой вытоптанной площадке у самого шалаша: отломала с дерева веточку, воткнула в землю, что-то зашептала, прикрыв глаза. То ли молилась… то ли хотела хорошенько запомнить место. Зачем? Кто ее знает.

Наконец девчонка призывно махнула рукою – пошли. И Макс, пожав плечами, зашагал вслед за своей спутницей по узкой, вьющейся меж камышами тропе. Небо над головою было каким-то изжелта-голубым, словно бы вылинявшим, а яркое белое солнце выглядело как застывший ядерный взрыв. Всюду росли густые заросли тростника, почва казалась болотистой, местами даже топкой.

Прошагав по тропе, по прикидкам Максима, километра четыре, путники выбрались на высокую насыпь, идущую вдоль канала, – дорогу – и, не сбавляя темпа, двинулись по ней к блестевшему где-то впереди огромному бирюзовому облаку. Юноша прищурил глаза. Море? Очень похоже. Или просто широкая река. Спросить бы – да вот только как?

На насыпи оказалось не так жарко, как в камышах, – в спину дул освежающий ветер, и Тейя даже затянула какую-то веселую песню, время от времени прихлопывая себя ладошками по бедрам. Интересное было песнопение, на взгляд Макса, прикольное. Все так же сверкало небо, тянулась вдоль канала узкая изумрудная долина, и такая же зелень расстилалась далеко впереди, вплоть до самого моря или реки.