Щедрые хозяева оставили кучу всяких вкусных вещей, даже несколько сортов моего любимого французского сыра, от камамбера до бри. Вы уже догадались, что муж не слишком меня баловал – не носил на руках и не дарил по каждому поводу бриллиантовое колье или новую машину. Но уважал мою любовь к французским сырам. Непонятно, откуда что взялось, сами понимаете, в детстве меня ими никто не кормил. Он покупал их сам, причем каждый раз разные, такая у нас была игра.

В холодильнике у хозяев Бонни лежала целая коллекция французских сыров, и завтрак у нас с Бонни получился отменный. Перенесенный во время прогулки стресс нисколько не повлиял на мой аппетит, а уж про Бонни и говорить нечего.

Так что все было очень мило. Пес вкусно хрустел сухим кормом, а я намазывала на тонкий ржаной сухарик камамбер с красноречивым названием «Каприз богов» и запивала это восхитительное изделие французских кулинаров свежезаваренным кофе.

И в этот поистине прекрасный момент громко зазвонил дверной звонок.

Отставив кофе, я устремилась в прихожую.

Вспомнив вчерашнее утро и визит девицы в черной коже, я не открыла дверь, а взглянула в глазок.

На площадке перед дверью стояла пожилая, довольно высокая женщина очень скромного вида, с объемистой сумкой на плече. Скорее всего, почтальон.

– Вы к кому? – осведомилась я через дверь.

– Ланский Борис Алексеевич здесь проживает? – проговорила почтальонша, сверившись с каким-то листочком.

– Допустим, – отозвалась я.

– Что?! – переспросила женщина, повысив голос. – Не слышу, что вы сказали?

Я вздохнула и открыла дверь: громкие разговоры на лестнице могли привлечь соседей, чего я вовсе не хотела, сознавая всю шаткость своего положения.

– Так что – Ланский Борис Алексеевич дома? – повторила почтальонша свой вопрос, входя в прихожую. – У меня для него письмо заказное, с извещением…

– Нету их, – ответила я голосом классической прислуги из старинного водевиля. – В отпуск уехали. Вы письмо оставьте, я передам, когда они вернутся…

– Не положено! – строго ответила тетка. – Письмо заказное, значит, я должна ему лично в руки передать. Конкретному адресату. А куда они уехали и когда вернутся?

Мне показалось, что для почтальонши она задает слишком много вопросов. Слишком уверенный у нее был голос, интонация требовательная. Так говорят не почтальоны, а управдомы или начальники жилконторы. Впрочем, эти по домам не ходят. А почтальонам все по фигу: нет адресата – они письмо обратно отнесут. Они голос повышают, только если газета пропадет. Или ценная бандероль не по тому адресу окажется.

– А я почем знаю? – проговорила я, не выходя из роли. – Мне не докладывали. Хотя вроде недели через две должны вернуться… так что – не оставите письмо?

– А вы кто? – поинтересовалась женщина.

И этот вопрос был явно лишний.

– Я-то? Я за квартирой приглядываю!

Почтальонша открыла свою сумку и принялась в ней рыться. Видимо, она все же решила доверить мне письмо. При этом она отвернулась от меня, чтобы не было видно содержимое сумки. Подумаешь, тайны мадридского двора! Я смотрела на почтальоншу выжидательно – не терпелось вернуться к своему остывающему кофе. Но в душе снова возник тревожный холодок – что-то тут не то…