Вдобавок это был мой первый публичный выход с новой возлюбленной. Расставшись в хороших отношениях с Урсулой Андресс, которую я любил семь лет, я встретил ее на эпических съемках «Новобрачных Второго года». Она тоже была великолепна, и ее возлюбленному завидовали.

Лаура Антонелли была сама красота и сама нежность. Взгляд, улыбка – и отступала война, раскрывалось небо, сияло солнце.

Думаю, и за это тоже меня заставили заплатить в Каннах. За то, что я был возлюбленным Лауры Антонелли. Вдобавок к тому, что спродюсировал интеллектуальный фильм Рене и сыграл в нем. Я опять посмел смешать популярное и элитарное кино, я чувствовал себя вольготно везде, без ограничений. Это было уж слишком.

Меня видели у Годара, Трюффо, Малля, Мельвиля, Рене, так же как и у Брока, Вернея, Ури, вскоре Лотнера. Я раздражал. Я хотел всего сразу, и миллионов зрителей, и статей в «Кайе дю синема». Так что нет, не могло быть и речи на тот момент признать «Стависки» хорошим фильмом. После, конечно, все изменилось.

В тот вечер мы поднялись с Лаурой по лестнице под вспышки фотоаппаратов и «ура» толпы, но спустились под свист, который начался во время показа. Как будто возложив на меня ответственность за то, что рассматривали как провал, мне смачно плюнули в лицо.

После этого неприятного эпизода, ставшего плохим воспоминанием, я ужинал со съемочной группой. И никто к нам не подошел. Как будто мы зачумленные. Я был в отчаянии. Жалел о том, что привез «Стависки» в Канны. И о людской глупости тоже.

В дальнейшем я счел, что нет необходимости устраивать предпремьерные показы для журналистов. Их мнение теперь мало для меня значило, и если они хотят его высказать, решил я, пусть ждут, как все, дня премьеры и стоят в очередях в кинотеатры.

Судя по всему, им очень не понравилось безразличие, которое я выказывал им после прискорбного эпизода со «Стависки». И они продолжали делать мне козью морду за мой успех.

Когда, спустя годы, в октябре 1982-го, вышел фильм, который я продюсировал, со мной в главной роли и Жераром Ури в качестве режиссера, «Ас из асов», он сделал аншлаги с первой недели. Что показалось отвратительным разочарованным писакам-кинолюбителям, учинившим над ним смехотворное судилище, – они пошли в своих кознях вплоть до подписания манифеста. Они вообразили, что мы переманили гипотетического зрителя от другого фильма, поставленного Жаком Деми, который они наперебой расхваливали, «Комната в городе».

В сокрушительном провале одного был повинен триумф другого. Суждение, в котором мне трудно было разглядеть здравый смысл, зато ясно виделись недочеты. Типы, явившие миру этот как минимум дурацкий тезис, подняли волну во всей специализированной прессе, и меня, в конце концов, от нее затошнило.

Не имея возможности использовать кулаки, я еще раз взялся за перо, чтобы ответить этой когорте тупиц и опровергнуть чисто риторическую логику, которой они пользовались, чтобы навредить мне:

«Ознакомившись с манифестом, изобличающим как подозрительный мой фильм «Ас из асов», виновный в том, что украл «потенциальных зрителей» у «Комнаты в городе», просмотрев список подписантов, я вдруг поймал себя на том, что опускаю голову… Мне вспомнились слова Жана Кокто: «Во Франции равенство заключается в том, чтобы рубить головы тем, кто высовывается». Так, «Ас из асов», в котором я был сопродюсером и исполнителем главной роли, вложив в него целиком мой гонорар, ибо я хотел заклеймить в легком тоне комедии антисемитизм и нетерпимость, не терпят те, кто проповедует терпимость, и Жерар Ури должен краснеть от стыда за то, что «запрограммировал свой фильм на успех»! А Жак Деми запрограммировал свой на провал?