Это действие позволяло мне не смотреть на мужчину, а обратить все внимание на его конечность, что очень помогало держать себя в руках.

Ожидаемо. Этот человек привык получать отчеты обо всем, вплоть до мелочей. Начальника в нем не искоренил даже другой мир, а, значит, это уже пожизненно.

— А ты почти умер, приняв атаку волколака на себя. И почему же ты это сделал? — стратегия «нападение лучшая защита» в действии.

— Значит, хочешь начать с меня, — выдохнул Тим, сжимая ладонь в кулак, тем самым мешая мне бинтовать, — посмотри на меня.

Брюнет поднял мое лицо, нежно обняв щеку свободной от бинта ладонью. Тут уж было не отвертеться. Раз он хотел услышать от меня все, то пусть сначала расскажет о той самой весенней вечеринке, что не давала мне покоя.

— Год назад ты забрал меня с грандиозной пьянки, — не церемонясь, начала с основного, — на руках. Вот только сам вернулся в комнаты утром и даже словом не обмолвился, кто уложил меня в кровать. Почему?

Пока я говорила, на лицо Тимофея все сильнее наползала тень. Что-то определенно произошло в тот вечер. Что-то неприятное, о чем брюнет не хотел говорить. Вот сейчас и выясним, что это было.

Я пристально смотрела на босса в ожидании ответа. Перевязка была забыта, бинт скатился с кровати и упал на пол, оставляя за собой белую марлевую полосу. Символично. Может, и у нас начнется белая полоса в жизни.

— Ты решила, что тебя несет демон. Тогда у вас все только начиналось. Однако, когда я понял, что все серьезно, во мне появилось иррациональное желание помешать вам, — он усмехнулся, вспоминая, — тогда я впервые сломал инкубу нос. Он не хотел отпускать тебя со мной. Тот момент стал переломным. Я осознал, что не хочу отдавать тебя демону или кому бы то ни было другому. Взыграл собственнический инстинкт, ― на этом его лицо снова помрачнело, ― но вот я донес тебя до наших комнат, и черт дернул меня спросить, как ты относилась ко мне. Вот тогда я и услышал мно-о-ого лестного о своей персоне.

— Я не могла…

— Ты думала, что я Дантэ, — одним только этим предложением Тим доказал, что могла.

Тогда точно могла. Мы воевали, ругались и даже дрались. Не травматично, но ощутимо. Мое мнение о боссе в то время не могло быть положительным.

— Как только ты не обзывала меня. Поначалу мне даже показалось это забавными, но потом, — кулаки сжались, заставляя кровь и сукровицу проступить на костяшках пальцев и бинте, — потом ты сказала то, что окончательно убедило меня: я не нравился тебе, как ты мне.

Он впервые говорил о чувствах ко мне, а меня больше всего на тот момент интересовала фраза, которую я сказала тогда. Возможно, именно она стала причиной затянувшейся борьбы.

— Что я сказала?

— Что ненавидишь меня так сильно, что бросила бы нечисти в пасть при первой же возможности, — холодно произнес Тим, явно испытывая не самые приятные чувства от воспоминаний, ― ты была весьма убедительна.

— Я была пьяна, — попыталась объясниться, но ничего не вышло.

— Что у трезвого на уме…

— То у пьяного на языке. Я знаю эту поговорку, — быстро перебила начальника, — однако, ты забываешь, что творил в то время. Или ты хотел, чтобы я сказала своему почти парню, что меня влекло к своему соседу. Что я нервничала в его присутствии и иногда вместо удара в челюсть, желала поцеловать? Как ты вообще это себе представляешь? — разошлась не на шутку я.