Божественно!

Шетарди с сожалением отставил опустевший бокал, убрал бутылку.

Если не знать меры, порок может взять над ним силу. Тогда прости-прощай карьера, Россия, Петербург… Людовик пошлет в такую глушь, по сравнению с которой Сибирь покажется многолюдным местом. Отдаленных колоний у Франции хватает.

Все средства хороши: лесть, интриги и деньги. Особенно деньги. Шетарди знал их власть.

«Дам, сколько она попросит. Даже в два раза больше. Миллион… что там миллион, не жалко. Не надо скупиться. Все вложения вернутся с многократной прибылью. Россия – страна огромных возможностей и богатств. Надо их только взять. А еще лучше сделать так, чтобы они сами упали в руки. Ничего сложного в этом нет. Главное – поставить на правильную карту. Цесаревна и есть та самая карта, ради которой не жалко и миллиона, тем более, что деньги не свои. Король Людовик и кардинал Флери с удовольствием раскошелятся ради того, чтобы внешняя политика России переменилась.

Правительство Анны на такие крутые перемены не способно. Хитрая лиса Остерман осторожничает, водит шашни с Веной. Сближение с Францией не в его интересах.

Нужна свежая, молодая кровь. Горячая, как это вино.

В гвардии Елизавету любят и пойдут за ней. Но пока рано. Надо дождаться, когда преставится императрица. Осталось немного, буквально чуть-чуть. Тогда мои старания вознаградятся сторицей. Лишь бы представился удобный момент. И еще… как же она хороша, эта русская принцесса! Ах, как грациозен ее стан, какие у нее лучистые и манящие глаза!»

Шетарди лег в нагретую услужливыми лакеями постель и заснул праведным сном ребенка, не знающего забот.

Ему снились узенькие, залитые солнцем улочки Парижа.

Два солдата в белых маскхалатах привели ко мне молодого краснощекого и порядком замерзшего мужчину. Его обнаружили сидящим на дереве. Интерес у меня вызвали два предмета, найденные при нем, – подзорная труба и французский паспорт.

– Шевалье де Бресси? – удивленно спросил я.

Задержанный кивнул, растирая бледные руки.

Солдаты из жалости накинули на него овчинный полушубок. Сам шевалье не счел нужным позаботиться о нормальной зимней одежде и поперся в лес в довольно легкомысленном для наших краев наряде.

– По-моему, французов у нас еще не было, – обратился я к стоявшему поблизости Мюнхгаузену.

– Надо же с кого-то начинать, – философски заметил барон.

– Что прикажете с вами делать, шевалье? – Я перевел взгляд на француза.

– Отпустите меня, мсье. Я ничего предосудительного не делал.

Ложь шевалье удавалась плохо.

– В России есть хорошая поговорка: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали». Разумеется, вы не Варвара, а потомок разрушивших Рим варваров. У нас здесь не базар, и нос отрывать тоже ни к чему. На таком морозе сам отвалится. Но шпионить за нами я не позволю.

– Что вы говорите, мсье?! – делано возмутился шевалье. – Я просто охотился.

– А, так вы еще и браконьер! – обрадовался я. – Разве вам не известно, что охота вблизи Петербурга запрещена?

– Впервые слышу, – скорчил мину де Бресси. – Я не могу знать все законы вашей страны.

– Логично, – согласился я. – Однако незнание не освобождает вас от ответственности. Кажется, я догадываюсь, каким образом вы можете искупить свою вину. С этим знакомы? – Я показал шевалье на лыжи.