Сара бесшумно открыла тумбочку рядом с кроватью, желая удостовериться, что все его вещи перенесли. Ей зачастую приходилось приставать к медсестрам, чтобы их отыскать. За время пребывания в больнице бесследно исчезли две пижамы, принесенные ею, новый кусок мыла и пакет с лезвиями. Она осмотрела полку и вздохнула с облегчением. Косметичка, полотенце и его фотография с Нанá были на месте. Сара достала фотографию и поставила на тумбочку. Если развернуть ее правильно, он мог бы смотреть на нее весь день.

Она взглянула на часы, пытаясь определить, сколько времени в запасе. Хьюиты были строги в отношении распорядка дня. Они требовали, чтобы она была дома в четыре, даже если она говорила, куда ей надо. Сейчас было почти два. Она не успевала на Спеапенни-лейн, чтобы выгулять Бо.

Она взяла дедушку за руку и вздрогнула, ощутив, до чего сухая у него кожа – будто бумага. Месяц в больнице высосал из него все соки, лишил крепости. Трудно было поверить, что еще несколько недель назад он поднял лошадь на дыбы. Обмен ролями лишил ее устойчивости, корней. У нее было ощущение, что жизнь утратила смысл.

– Папá?

Выражение его лица не изменилось. Она взглянула на кучу лекарств на тележке рядом. Медсестры говорили, что ему на всякий случай дают антибиотики. Она надела на него очки.

– Я принесла тебе йогурт.

Когда они вынули трубки из горла, она приносила ему каждый раз что-нибудь, что он мог бы проглотить. Больничная еда ему не нравилась.

Его взгляд смягчился, и она поняла, что он ее узнает. Накрыла ладонью его руку:

– С черешней. Твой любимый.

Он сжал ее руку.

– Хотела тебе сказать, Бо уже линяет, но чувствует себя прекрасно. Мы с ним вчера много гуляли, скакали легким галопом, и он вел себя очень хорошо. Я увеличила его рацион – ночи становятся все холоднее. И еще я даю ему сахарную свеклу. Правильно?

Он кивнул едва заметно, но ей было достаточно. Все было хорошо, пока он одобрял.

– После тебя я пойду к нему. Хочу взять его на прогулку на болота. В парк не могу – сегодня суббота. Слишком много народу. Но он будет рад.

Сара говорила неправду, но теперь обдумывала каждую фразу. Было важно, чтобы он думал только о хорошем, находясь здесь. Больше он ничего делать не мог.

– Новая семья, в которой я живу, милая. Кормят хорошо, но не так, как у нас. Когда ты вернешься, я приготовлю тушеную рыбу с чесноком, как ты любишь.

Его пальцы дернулись в ее руке. Это была поврежденная рука, которой он не мог шевелить. Она все говорила, словно ее ничего не значащая болтовня могла вернуть его к нормальной жизни.

– Хочешь попить?

Она взяла пластмассовый поильник с водой. Он едва заметно кивнул. Сара приложила поильник к его губам и слегка приподняла подбородок другой рукой, чтобы не пролить воду. Она давно забыла о брезгливости. Поняла, что если она не будет этого делать, то вряд ли кто-нибудь это сделает вообще.

– Temps[31], – сказал он.

Она взглянула на него.

– Хлеб. Chapeau[32]. – Он раздраженно закрыл глаза.

– Позвать медсестру?

Он нахмурил брови.

– Позволь, я посажу тебя удобнее. – Она поправила подушки, чтобы он не так сползал. Умело поправила постель, затем пижаму у шеи, чтобы он выглядел не таким беспомощным. – Так лучше?