Она откинулась назад. Мелькали дорожные знаки.

– Бо! Тпру! – крикнула она, но поняла, к своему ужасу, что остановить его не удастся.

Оставалось ехать вперед. Они перепрыгнули железнодорожную ветку, рытвину, перемахнули пустую парковку и оказались на краю промышленной зоны. Далее за низкой оградой чернела пустынная сельская местность. Сара встала в стременах, потянула один повод – старый прием, чтобы заставить коня ходить по кругу и сбавить скорость.

Но она не рассчитала близость ограды и размер угла. Ни лошадь, ни всадница не видели понижения по другую сторону ограды. Слепой от страха, Бо взвился в воздух, и только когда его передние ноги оторвались от земли, оба поняли, какую совершили ошибку.

Шум мотоциклов стих. Сара взмыла в темное небо, не услышав собственного крика. Потом Бо запнулся, наклонил голову, и Сара упала. Она увидела освещенную поверхность дороги, услышала ужасный хруст, а потом все исчезло в темноте.

На его стук никто не отвечал, и Мак повернул дверную ручку. Он боялся, что между ними возникли новые осложнения, но вернуться в свою комнату не мог: Наташа казалась такой потерянной. Лицо бледное в лунном свете, от былого самообладания не осталось и следа.

– Таш? – позвал он.

Снова позвал, потом открыл дверь.

Она лежала на кровати под балдахином, сжав руками голову. Казалось, спит. Мак уже хотел тихонько закрыть дверь, но увидел, что у нее шевелятся плечи, и услышал приглушенное всхлипывание. Он стоял не шевелясь. Мак давно не видел, чтобы Наташа плакала. Уйдя в конце концов из дома, он еще года полтора помнил выражение ее лица, когда она стояла в прихожей, одетая в деловой костюм, с непроницаемым лицом. И смотрела, стиснув зубы, как он грузит свои пожитки в машину.

Это было сто лет назад.

Мак осторожно прошел по паркету. Дотронулся до ее плеча, и она вздрогнула.

– Таш?

Она промолчала. То ли не может ответить, то ли просто ждет, чтобы он ушел.

– Что такое? Что случилось?

Она подняла лицо, бледное и мокрое от слез. Остатки туши растеклись, и ему захотелось утереть ей щеки. Ее глаза сверкали.

– А если мы не найдем ее?

Глубина ее боли поразила его. Он не узнавал Наташу и не мог отвести взгляд.

– Найдем. – Это было все, что он мог сказать. – Не понимаю, Таш…

Она села, подтянула колени и зарылась в них лицом. Ему не сразу удалось расслышать, что она говорит.

– Он нам доверял.

– Да, но… – Мак сел рядом на кровати.

– Ты был прав, это моя вина.

– Нет… Нет… – прошептал он. – Я сказал глупость, которую не должен был говорить. Ты не виновата.

– Нет, виновата, – сквозь слезы твердила она. – Я его подвела. Ее подвела. Никогда не заботилась о ней как надо. Но…

– Ты все делала хорошо. Сама же сказала, что прилагала все усилия. Мы оба делали что могли. Мы не знали, что так выйдет.

Он был ошеломлен воздействием прежних своих слов: казалось, Наташа давно перестала на него реагировать.

– Эй, ладно. Мало ли кто что брякнул. Я злился…

– Да нет. Ты был прав. Не стоило мне уходить. Если бы я осталась… может, она бы открылась мне немного… Но я не могла оставаться рядом с тобой. И рядом с