Слишком усердно она работала в минувшие месяцы.
Она опустила бутылку, глядя на улицу. Обжигающая, но не слишком, жидкость скатилась из рта в желудок. Через завесу дыма и дождя проглянул силуэт всадника. Конь шел неторопливым шагом, человек сидел в седле сильно ссутулившись. Когда подъехал ближе, то стало видно – он крупный, старый и весь избитый. Плащ порван, измаран и кое-где обгорел. Шляпу путешественник потерял, поэтому выставил напоказ щетку седых волос, слипшихся от крови и грязи. Лицо его покрывали пятна копоти, синяки и подсохшие корки ссадин. Шай сделала второй глоток.
– А я все ждала – когда же ты появишься.
– Хватит, дождалась, – проворчал Лэмб, останавливая древнюю клячу, которая выглядела готовой сдохнуть, если придется сделать хоть шаг. – Как дети?
– Более-менее.
– А у тебя как дела?
– Не могу припомнить, когда я последний раз была в полном порядке, но жива пока еще. А ты как?
– Где-то так же… – Скрипнув зубам, он соскочил с лошади, даже не озаботившись привязать ее. – Могу о себе сказать одно – я выжил.
Он, держась за ребра, приковылял к крыльцу, глянул на скамейку, потом на меч и, сообразив, что не сможет сесть с оружием, принялся возиться с застежкой. Его кулаки покрывала корка запекшейся крови, два пальца, обмотанные тряпкой, не сгибались.
– Вот мать твою…
– На!
Шай наклонилась и одним движением расстегнула пряжку. Лэмб снял пояс вместе с ножнами и мечом, огляделся – куда бы положить, но не нашел и бросил оружие на доски. Сел рядом с Шай и вытянул ноги рядом с ее ногами.
– Савиан? – спросила она.
Лэмб легонько покачал головой. Казалось, будто каждое движение причиняет ему боль.
– Где Коска?
– Уехал. – Шай передала ему бутылку. – Темпл зазаконил его до упаду.
– Зазаконил?
– С малой помощью Мэра и заключительным представлением наилучшего качества.
– Ну, я так не смог бы. – Лэмб от души глотнул из горлышка и вытер распухшие губы, глядя на мануфактуру Карнсбика. Чуть в стороне над дверями бывшего игорного дома приколачивали вывеску «Валинт и Балк, банкиры». Лэмб снова отпил. – Времена меняются, это точно.
– Чувствуешь, что не поспеваешь?
Он покосился заплывшим, налитым кровью глазом и вернул бутылку.
– С некоторых пор.
Они сидели, глядя друг на друга, как двое выживших после обвала.
– Что там было, Лэмб?
Он открыл рот, раздумывая, с чего бы начать, но потом всего лишь пожал плечами, производя впечатление еще более избитого и уставшего, чем Шай.
– А это имеет значение?
К чему слова, когда и так все понятно. Она подняла бутылку.
– Нет. Думаю, не имеет.
Последние слова
– Все, как в прежние времена, верно? – воскликнул Даб Свит, с улыбкой озирая покрытые остатками снега окрестности.
– Только холоднее, – ответила Шай, кутаясь в новый плащ.
– И шрамов больше, – добавил Лэмб, трогая розовую кожу на месте новоприобретенных украшений лица и морщась.
– И куча новых долгов, – похлопал Темпл по пустым карманам.
– Отряд проклятых нытиков, – хихикнул Свит. – Вы живы – прекрасно! Вы отыскали детей – замечательно! А вокруг расстилается Дальняя Страна! Отличный итог, как по мне.
Лэмб щурился на горизонт. Шай негромко проворчала, вроде бы соглашаясь. Темпл улыбнулся себе под нос и запрокинул лицо, подставляя его солнцу, так чтобы лучи, пробиваясь сквозь веки, отсвечивали светло-алым. Да, он жив. Да, он свободен. Пускай залез в долги глубже, чем обычно, но в целом итог вполне утешительный. Если Бог существует, то он – добродушный папенька, прощающий все, независимо от того, насколько Его дети погрязли в грехе.