Возразить на это Гурову было нечего.

— Собирайтесь, гражданка Строева! — велел ей Лесков.

Если Мария и растерялась, то виду не подала, а просто спросила у мужа:

— Лева! Подскажи, что мне лучше надеть и взять с собой.

— Спортивный костюм и туалетные принадлежности, а покушать тебе сейчас Сашка соберет — ты же после спектакля не то что не поужинала, а даже глотка воды не выпила, — только и мог ответить Гуров.

Мария ушла переодеваться и вернулась уже в спортивном костюме и с полиэтиленовым пакетом в руках.

— А вот теперь мы будем проводить полноценный обыск, — торжествующе заявил Лесков.

— Основание? — потребовал Лев.

— Колье могло быть спрятано на теле вашей жены и, переодеваясь в спальне без свидетелей, она могла его куда-то перепрятать, — невинно пояснил Лесков.

— Ночной обыск? Ну-ну! — покачал головой Лев, а потом кивнул, словно разрешая: — Ищите! Турин! — он повернулся к нему. — Бди! А то еще подсунут что-нибудь!

— Глаз не спущу! — заверил тот.

Предвкушая, какой сенсационный материал он выпустит в эфир, если повезет, уже в ночных новостях, Турин вел себя, как взявшая след гончая, а уж утром он развернется вовсю — спать не будет, есть не будет, но бомба получится такая, что рванет на всю страну. А вот изо всех сил старавшийся сохранить внешне спокойный вид Гуров мысленно поклялся страшно отомстить всем инициаторам этой затеи — в том, что Александров здесь ни при чем, он был уверен на тысячу процентов, потому что тот дураком не был никогда.

— Маша, иди и поешь, — попросил он жену. — Это надолго.

Мария скрылась в кухне, а Гуров остался наблюдать за тем, как их уютная квартира превращается черт знает во что — на городской свалке порядка больше. Турин и оператор не отставали от полицейских ни на шаг, фиксируя каждое их движение, а вот понятые, которым и следовало за всем этим наблюдать, мирно устроившись на диване, дремали — время-то ночное, а у них возраст. Как и ожидалось, обыск ничего не дал. Когда был составлен протокол и понятых решили разбудить, чтобы они его подписали, Гуров резко запротестовал:

— Эти люди спали и ничего не видели, а вот телевизионщики были свидетелями всего, пусть они и подписывают.

— С большим удовольствием, — охотно согласился Турин, да и оператор не отказался.

Марию, слава богу, что еще наручники недодумались надеть, повели к машине, Гуров с Вилковым решили ехать за ними следом, а вот Турин отправился в Останкино, шепнув Гурову на прощанье:

— Смотри новости, Лева! Я их размажу таким тонким слоем, что уже никто и никогда в жизни обратно не соберет.

«Господи! — подумал Лев. — Да если бы можно было, то он даже из своих собственных похорон сенсацию бы сделал!»

В ИВС дежурный, увидев Гурова, глазам своим не поверил, но тот отвел его в сторону и шепнул:

— Это моя жена. Произошло чудовищное недоразумение, так что она тут ненадолго. Постарайся, чтобы с ней ничего не случилось, — и, протягивая визитку, сказал: — В случае чего, звони мне немедленно на сотовый. Взяток и сам не беру и другим не даю, но друг я надежный.

— Лев Иванович! Зачем обижаете? — возмутился тот. — Будем обращаться, как с хрустальной вазой. Я ее в хорошую камеру помещу, к мошенницам. Они тихие.