— Да ладно тебе, Келлог, — ныл Эдж. — Сам знаешь, откуда я низринулся. Зови меня Эджем.

— Зови меня Эджем! — спопугайничал Келлог. — Зови меня Исмаилом. Как угодно зови, только не зови слишком поздно к обеду. А как тебе вот это: зови такси, а то ты в стельку пьян. — Он рассмеялся. — Какие новости принес? Как пить дать, худые. Учти, Кингсфорд, мы можем прикончить гонца на месте. Мы — голодная свора.

— Да брось ты, Келлог. Нет у меня никаких новостей.

— Так я и думал. Зато твоя компания — это уже что-то новенькое. — Келлог наморщил лоб. — Мужайтесь! — изрек он совершенно иным тоном. Теперь он играл на публику. — Явился Хаос. Как снег на голову, без приглашения. То есть, как всегда.

Толпа тупо смотрела, словно пыталась увязать жалкий облик Хаоса с драматическим надрывом Келлога.

— И с ним грядет чудовище, — продолжал Келлог. — Мутант, отклонение от нормы. Стой, Хаос! Ни с места, не вздумай приблизиться к нам! Хе! Иль ты хочешь испортить наш скромный праздник?

Над огнем багровела освежеванная туша собаки или козы. Возле ямы валялось несколько пустых консервных банок.

— Я хочу поговорить с тобой насчет еды, — начал Хаос.

По толпе малоамериканцев пробежал шепоток.

— Скоро мы припадем к рогу изобилия, — пообещал Келлог. — Горькое море наконец примет в объятия своих блудных сыновей.

— Где грузовики с продовольствием? — спросил Хаос.

Келлог отмахнулся.

— Слушай, Хаос, если бы я барахтался в океане, а ты бы стоял на берегу и держал веревку, привязанную к моему ремню… ты смог бы меня вытащить? — Он приподнял бровь, подчеркивая глубокий смысл фразы.

— А ремень не лопнет? — встрял в разговор Эдж. Он оставил девочку и Хаоса и протолкался через толпу к Келлогу.

Тот пропустил его слова мимо ушей.

— Не смог бы, — ответил он на собственный вопрос. — А если я буду на дне океана, а ты в лодке, сумеешь вытянуть меня на поверхность?

— Келлог, я не вижу твоих продрейнджеров, — сказал Хаос. — В чем дело? Они что, свалили вместе с грузовиками?

— Плавучесть! — вскричал Келлог. — Да поднимет вода бремя человека!

Похоже, толпа заразилась уверенностью Келлога. Кто-то пропилил ножом банку бобов, и она перешла в руки Келлога. Он макнул в банку палец, затем наполнил рот поблескивающими бобами и соусом. У Хаоса вдруг мелькнула мысль: а что если эти бобы последние во всем Вайоминге? Из чего следует: их сожрет Келлог, единственный толстяк во всем мире.

— Океан зовет, — чавкая, проговорил Келлог.

— До океана тысяча миль. — Хаос позволил себе возомнить, что его упрямство — на самом деле храбрость. Может, так оно и было.

— Нет! — воскликнул Келлог. — Тут ты, Хаос, заблуждаешься. Все планеты — в строю. Континентальные плиты — в движении. Океан — в пути.

Толпа отозвалась одобрительным шепотом. Вероятно, она уже слышала это пророчество. Или видела во сне.

— В строю, — благоговейно повторил Эдж.

— Все, что я говорю, подтверждают звездные карты, — сказал Келлог. — Вот в чем разница между нами, Хаос. Я подчиняюсь звездам.

— Келлог, Шляпвилку нужна еда. Мне плевать, откуда она возьмется: из океана или со звезд. Мы делали, что ты хотел, смотрели твои сны. Теперь давай еду.