Карл еще раз прочитал отчет о вскрытии, затем просмотрел газетные вырезки. Их было всего несколько, зато заголовки напечатаны самым крупным шрифтом.

«Забиты до смерти» — сообщалось в «Берлигские тиденде», причем описание трупов было дано удивительно подробно для этой чопорной газеты.

Оба тела лежали в комнате с камином. Девушка в бикини, ее брат — обнаженный, с зажатой в руке бутылкой коньяка. Парень был убит одним ударом в затылок, нанесенным тупым предметом. Впоследствии орудие убийства было найдено — это оказался плотницкий молоток, обнаруженный в зарослях вереска между озерами Флюндерсё и Дюбесё.

Мотив убийства остался невыясненным, но очень скоро под подозрение попала группа подростков, учащихся частной школы-пансиона, которые находились в это время на участке огромного летнего дома, принадлежавшего родителям одного из ребят. Юнцы уже не раз устраивали драки в местном развлекательном центре «Ден Рунде», что приводило к нанесению тяжких телесных повреждений.

— Ты дошел до того места, где описываются подозреваемые?

Карл исподлобья взглянул на Ассада, но это не подействовало.

— В отчете также сказано, что все они были из обеспеченных семей. Ведь, кажется, в эти самые золотые восьмидесятые, или как там называются эти годы, таких было немало?

Карл кивнул. Он как раз добрался до этого места в тексте.

Так и есть. Все отцы и сейчас были заметными персонами.

Он несколько раз проглядел список компании юных правонарушителей. Мало того, что их отцы были известными и богатыми людьми. Со временем и сами молодые хулиганы стали такими же. Они родились с серебряной ложкой во рту и сумели превратить ее в золотую. Например, Дитлев Прам — хозяин ряда частных клиник, Торстен Флорин — известный дизайнер, Ульрик Дюббёль-Йенсен — биржевой аналитик. Все трое занимали верхние строчки в списке самых преуспевающих датчан, как прежде и четвертый их друг Кристиан Вольф, ныне покойный владелец судоходной компании. Из списка выпадали только двое: Кирстен-Мария Лассен, чье местонахождение в настоящее время не было никому известно, и Бьярне Тёгерсен, который сознался в убийстве тех двоих в летнем домике и ныне сидел в тюрьме. Происхождение он имел более скромное, чем остальные.

Закончив чтение, Карл захлопнул папку и бросил на стол.

— Я не понимаю, как это дело попало к нам, — сказал Ассад, как ни странно, без улыбки.

— И я не понимаю. — Карл покачал головой. — Виновник уже найден и осужден. К тому же сам явился в полицию и сделал признание. Какие тут могут еще быть сомнения? Дело закончено и закрыто.

— Так-то так, — согласился Ассад, покусывая губу. — Но он пришел с добровольной явкой только десять лет спустя.

— И что из этого? На момент совершения убийства ему было только восемнадцать. Может, все эти годы его мучила совесть? Бередила душу?

— Бере… что?

— Бередить — беспокоить, тревожить, мучить, — со вздохом пояснил Карл, уже привыкший к тому, что в обязанности начальника отдела входит и обучение датскому языку сотрудников-иммигрантов. — Так говорят, когда нечистая совесть с годами не успокаивается.