Но тут Йохан подскочил как ужаленный. Вид у него сделался испуганный — Карл хорошо разбирался в таких вещах.

— Нет, только не там. Там слишком не прибрано, — сказал Йохан, загораживая собою дверь. — Ассад, посиди в столовой. Можешь выпить кофе на кухне, я только что сварил.

Но Ассад тоже заметил состояние хозяина.

— Нет, спасибо, я больше люблю чай. — Он протиснулся мимо Йохана и распахнул дверь.

За дверью находилась комната с высокими потолками. Вдоль одной из стен сплошным рядом выстроились письменные столы, заваленные папками и бумагами. Но прежде всего внимание привлекал висевший на стене метровый фотопортрет молодой женщины с печальным взором — той, что была убита в Рёрвиге, Лисбет Йоргенсен. Это был настоящий летний снимок — темные тени на лице, растрепавшиеся волосы на фоне безоблачного неба. Он был бы ничем не примечателен, если бы не такие размеры и если бы не висел на таком видном месте. Но сейчас не заметить его было невозможно.

При входе сразу становилось ясно, что это не просто комната, а святилище. Лисбет была здесь во всем. На одной стене газетные вырезки со статьями об убийстве и перед ними цветы, на другой — фотографии. Ее блузка, несколько писем и открыток. Счастливые и горестные времена — все вместе.

Йохан не произнес ни слова. Он просто встал перед портретом и посмотрел так, словно сразу же утонул в ее взгляде.

— Почему ты не хотел показывать нам эту комнату? — спросил Карл.

Тот пожал плечами. Но Карл и сам понимал: в этом была вся душа Йохана, его разбитые мечты и все, чем он жил.

— В ту ночь она с тобой порвала. Признайся, и так будет лучше для тебя самого, — настаивал на своем Ассад.

— Та, кого я любил больше всех на свете, была зверски убита людьми, которые сейчас смеются над нами, так как принадлежат к самой верхушке общества. — Йохан обернулся и пристально посмотрел ему в глаза. — И если все берет на себя такая мелкая рыбешка, как Бьярне Тёгерсен, то объяснение этому может быть только одно — деньги. Иудины сребреники! Все дело только в этом.

— И теперь этому должен быть положен конец. Но почему именно теперь?

— Потому что теперь я снова один и ни о чем другом не могу думать. Неужели вы не понимаете?

Йохану Якобсену было всего двадцать лет, когда Лисбет отказалась выйти за него замуж. Их отцы дружили, семьи часто ходили друг к другу в гости, и Йохан всегда любил Лисбет, сколько себя помнил. В ту ночь он был у нее, а ее брат со своей возлюбленной — в соседней спальне.

У Йохана и Лисбет состоялся серьезный разговор, а затем они любили друг друга: с ее стороны это был прощальный жест. На рассвете Йохан ушел от нее в слезах, а позже в тот же день ее убили. На протяжении десяти часов он пережил величайшее счастье, сменившееся глубоким любовным страданием, а потом наступил истинный ад. Он так и не смог оправиться после событий этих суток. Он нашел новую девушку, женился, у них родились дети, и все равно он думал только о Лисбет.

Когда отец на смертном одре рассказал ему, что выкрал для матери Лисбет следственное дело, Йохан на другой же день поехал к ней и забрал папку. С тех пор эти бумаги были его главным сокровищем, и Лисбет с каждым днем занимала в его жизни все больше места. Под конец она захватила ее целиком, и тогда жена ушла от Йохана.