— Не знаю, — сказал Ассад. — Может, лежит там где-нибудь.

Он помог Карлу подняться на ноги; руки болтались, будто не имели к нему никакого отношения, и он их совсем не чувствовал — не считая боли в раненом плече.

— Давай выйдем отсюда, — предложил Карл.

Вдвоем они направились к дверному проему, откуда лился свет.

Там она их и ждала — с растрепанной, покрытой пылью головой и таким взглядом, в котором, казалось, соединилось все горе и страдание, какое только существует на свете.

Чернокожим работникам они велели расходиться, успокоив, что с них никто не спросит за случившееся и бояться нечего, надо только позаботиться о животных и заняться тушением пожара. Над стеклянным зданием уже поднимались угрожающие клубы черного дыма; мужчины угрюмо смотрели на это, женщины прижимали к себе детей.

Затем кто-то из них что-то крикнул другим, и работа закипела.

Кимми добровольно пошла за Ассадом и Карлом, даже показала тропинку к противопожарной просеке и кнопки, открывающие калитку. В немногих словах она объяснила, как пройти по лесным тропинкам, озаренным неяркими проблесками солнца, чтобы выйти к железнодорожному полотну.

— Делайте со мной, что хотите, — сказала она с самого начала. — Жить мне уже недолго. Я знаю свою вину. Мы пойдем на станцию. У меня там осталась сумка. Я все записала на бумаге. Там сказано все, что я помню.

Стараясь идти с ней в ногу, Карл рассказал про найденный тайник и про неизвестность, с которой столько лет пришлось жить многим людям. Теперь правда выйдет наружу. Кимми слушала, как он говорил ей о горе людей, потерявших своих близких, о глубоких душевных ранах, которые остались у родителей, ничего не знающих о гибели своего ребенка, у детей, у которых без вести пропали родители. Он говорил ей о незнакомых людях, объясняя, что пострадали не только сами жертвы.

Она просто шла впереди, вяло свесив руки; на лице у нее было замкнутое выражение, и казалось, все это не доходит до ее сознания. Сломанный палец торчал, как палка. По всему было видно, что убийство тех троих положило конец и ее жизни. Она сама так сказала.

Такие люди, как она, в тюрьме долго не живут. Карлу это подсказывало чутье.

К железнодорожному полотну они вышли метрах в ста от платформы. На этом участке рельсы тянулись по прямой, как линейка.

— Я вам покажу, где моя сумка, — сказала Кимми, направляясь к кустам возле самого полотна.

— Не поднимай, я сам понесу. — Ассад оттеснил ее в сторону.

Взяв сумку, он пронес ее оставшиеся до платформы двадцать метров, далеко отставив руку, словно внутри таилось нечто очень опасное.

Добрый старый Ассад!

Дойдя до платформы, он расстегнул молнию и, невзирая на протесты хозяйки, перевернул сумку вверх дном. Внутри действительно оказалась тетрадка, и беглый осмотр подтвердил, что она густо исписана текстом с указанием мест, событий и дат. Просто невероятно!

Потом Ассад взял маленький полотняный сверточек и потянул за кончик. Женщина охнула и схватилась за голову.

То же самое сделал и Ассад, когда увидел содержимое свертка: крошечного мумифицированного человечка с пустыми глазницами, черной головкой и растопыренными пальчиками, одетого в крошечное кукольное платьице.