Иван Андреевич Стрижак начал свою карьеру в Туркестане в конце двадцатых годов. Он прибыл в качестве оперуполномоченного на заставу под городом Эсенкули на берегу Каспийского моря. Увиденное поразило.
В его родной Самаре давно наладилась нормальная жизнь, люди ходили на работу, в гости, гуляли по улицам, пили пиво на набережной и азартно обсуждали футбол. Здесь шла самая настоящая война, о которой не сообщалось. В день приезда Стрижака на заставу привезли двоих водовозов, попавших в засаду. Мертвые пограничники лежали на арбе, разутые, над желтыми опухшими лицами жужжали мухи. Командир заставы увидел растерянность на лице юного чекиста и хлопнул по плечу ладонью.
– Привыкай, тут у нас не заскучаешь.
Погибших торопливо похоронили на песчаном кладбище, а неподалеку утром следующего дня стреляли пленных басмачей. В казни заставили принять участие Ваню Стрижака, не делая скидок как новичку. Когда зарывали мертвых, у парня закружилась голова, едва не стало плохо. Он преодолел слабость и бросал широкой лопатой песок в яму.
Стрижак провел на Каспии шесть лет, пройдя жестокую школу войны, которой трудно подобрать название. Басмачи-националисты яростно сопротивлялись новой власти, и в этой борьбе обе стороны давно перешагнули всякие границы. Басмачи рубили, закапывали живыми в раскаленный песок своих соотечественников, красноармейцев и милиционеров. В ответ их вытравливали с не меньшей жестокостью.
Первые задания напоминали игру в ряженых. На караванных тропах оставляли сломанные повозки, обессиливших лошадей с ящиками патронов и гранат. Басмачи нуждались в боеприпасах и хватали наживку. Патроны с усиленным зарядом пороха вышибали при выстреле затворы, калечили людей, а запалы гранат срабатывали мгновенно, убивая наповал. Националисты перестали охотиться за боеприпасами и ослабили активность.
Еще сыпали яд в колодцы. Умирали и местные жители, но басмачи лишались воды, одурев от жажды, попадали в засады. Чекистские уловки помогали в жестокой борьбе, но победу удалось одержать, когда секретарями райкомов поставили бывших главарей самых крупных банд. В обмен на сытую жизнь они соглашались сотрудничать с советской властью.
Стрижак уезжал на новое место службы с именным «маузером» и богатым опытом. «Маузер» он позорно утопил на переправе через Северский Донец, когда сломя голову бежали от немцев. Иван Андреевич тяжело переживал неудачи Красной армии и вывел для себя две основные причины поражений. Первая – несмотря на жестокость Сталина, в войсках отсутствовал порядок, а вторую причину мог признать с большим усилием. Люди просто не хотели воевать, придавленные нищетой и тупым подневольным трудом в колхозах. По долгу службы он знал о миллионах бойцов, сдавшихся в плен, и это заставляло его задуматься.
Но если с моральным духом Иван Андреевич поделать ничего не мог, то с расхлябанностью боролся беспощадно. Однажды без лишних слов расстрелял начальника автомобильной службы, который трусливо бежал в тыл, оставив врагу целую колонну исправных грузовиков. В другой раз его злость обрушилась на молодого лейтенанта, вырвавшегося из окружения.