— Нет, — я покачал головой, — kde katakomby? — Я ткнул пальцем вниз, в пол. — Katakomby?

Он прищурился — и окаменел.

Я вытащил блокнот и, быстро пролистав страницы, добрался до перерисованной мной карты. Глаза старика не отрывались от моей правой руки — от кольца.

Морщинистые губы приоткрылись.

Напряженность его взгляда придала мне сил.

Я пошевелил пальцами:

— Узнаешь?

Он облизал губы:

— Ano.

Я показал ему карту, набросок катакомб.

Кивая, он отвернулся от меня и, прихрамывая, двинулся вглубь помещения. Сменив фонарик на блокнот, я прошествовал за неожиданным провожатым сквозь еще один склад старых ящиков и бочек в комнату с потолком пониже.

— Tam jsou[33], — показал он. — Туда.

Я снова включил фонарик и посветил поверх плеча старика. Над брусчаткой слегка возвышался серый каменный выступ с дубовой дверью — крышкой люка.

Сторож потянул какой-то болтавшийся над его головой ремень; вспыхнула лампочка, закрепленная на серебряных стилизованных скобах, формой напоминающих пауков. Засов был выполнен в виде выпученного глаза. Створку грубо перечеркивал по диагонали железный прут.

Тут старик, видимо, заколебался, топчась на месте, пока я жестом не велел ему продолжать.

Запор держался на честном слове. Старик поднял громоотвод обеими руками и отложил в сторону. Со штыря посыпался серый прах времени.

Мне пришлось помочь ему поднять крышку. Дерево пронзительно заскрипело, за нашими спинами отозвалось эхо. Я закашлялся от едкой пыли, а секунду спустя ощутил ее острый, сырой запах.

Щербатые каменные ступени вели вниз, исчезая из виду.

Я положил зонтик на землю, вытащил бумажник и извлек из него тысячу крон.

— Подожди.

Слегка дрожащими руками я разорвал купюру пополам и протянул половину сторожу. Затем постучал по циферблату часов, показав на двенадцать.

— До полуночи.

Он вроде бы понял.

Лев, какой мир мне открылся!

Древние ступени винтовой лестницы убегали вниз. Спуск оказался длиннее, чем я ожидал. Сгорбившись, стараясь не касаться ледяных камней, я шел и шел, пока ступени не уткнулись в скользкую, поросшую илом глыбу.

Никаких следов вокруг я не увидел.

Сколько времени прошло с тех пор, как кто-то спускался сюда?

Воздух был спертым, зловонным. Осторожно повернувшись, я обнаружил, что стою в сводчатой пещере, сложенной из древних камней. Если верить карте, отсюда на север тянется сужающийся туннель; и на юг тоже.

Я пошел на юг.

Первые сто шагов проход оставался довольно узким: раскинув руки, я касался обеих стен. Но потом коридор расширился. Влажный ветерок пахнул мне в лицо.

На стенах угадывались заложенные квадратные ниши, и, идя мимо них, я вспоминал легенды о несчастных, замурованных тут заживо.

Слой водорослей под моими ногами утончился. Вскоре я шагал по голому камню.

Все это время я напряженно вслушивался, ожидая уловить голоса. В конце концов, церковь Эмаузы расположена меньше чем в четверти мили от дома Фауста, а здешняя акустика должна усиливать любой звук.

Тропа начала спускаться, пусть уклон и был невелик.

Вскоре мои ботинки хлюпнули в первой луже. Взбаламученная вода, освещенная фонариком, подернулась бликами. Весь пол впереди оказался залит.