– А вы и не забываете, – отозвался Джеймс. – Или вы полагаете, я не знаю, ради чего вы со мной подружились?

Дункан не очень-то деликатно ткнул его в плечо.

Забавно было наблюдать, что друг его чувствует себя на балу немного не в своей тарелке, хотя и не тушуется при этом. Дункан был из тех, кто жаждет жить свободной жизнью северянина, но ему не терпелось встретиться с женой – женщиной из племени кри – и сыном, которых он оставил на торговом посту у реки Саскачеван более года назад. Он твердо решил вернуться следующей весной.

Джин так разволновалась после получения приглашения, что целую неделю не могла говорить ни о чем другом. Дуглас отвез ее с мисс Хендрикс к портнихе, чтобы заказать платье, приличествующее этому случаю.

И оно действительно оказалось весьма кстати. Джеймс танцевал с ней танец, открывающий бал, и жалел, что связан этикетом лондонского высшего общества. Будь его воля, он танцевал бы с ней всю ночь.

– Неужели это на самом деле я, Джеймс? – спросила она, когда они встретились в очередной фигуре танца. – Я не могла бы вообразить такого в самых смелых мечтах.

– Все реально, – отвечал он, – в том числе и вы. И реален почти до конца заполненный список приглашений на танцы, который висит у вас на запястье. Веселитесь, Джин. В вашем возрасте именно этим и полагается заниматься.

– Ах, – сказала она, глядя на него широко открытыми глазами, – мне не нужно это советовать. Вы удивительный человек, Джеймс. Я знаю, это ваших рук дело. Я вас люблю!

И вот эти последние слова и привели его в чувство. Потому что то были не слова юной влюбленной леди, но слова, которые девочка могла бы сказать своему брату или очень близкой подруге.

– Я, возможно, напомню вам об этих словах когда-нибудь, – проговорил он, улыбаясь ей в ответ.

Но конечно, он не был полностью поглощен ею, хотя ему того и хотелось. Он знал, что Мэдлин в зале нет и что покинула она его через несколько минут после начала бала. Она вышла с полковником Хакстэблем. И весь вечер выглядела еще более оживленной и красивой чем когда-либо. Она сияла, и источником этой радости мог быть только ее партнер.

Джеймсу стало не по себе.

Его отца не было в зале. И неудивительно, поскольку отец никогда не посещал развлечений, которые считал легкомысленными. Он отгородился от веселья и сосредоточился на Боге, которого сам для себя создал. На Боге гневном и мрачном.

Он должен поговорить с отцом. Вряд ли разгар бала – подходящий момент для этого, но со времени его возвращения у него только и были что подходящие моменты, но он никак не решался ими воспользоваться. И Парнелл отправился на поиски отца.

Джеймс нашел его в библиотеке графа. Отец в одиночестве сидел за письменным столом; перед ним лежала Библия в дорогом переплете.

– Вы не принимаете участия в празднестве, сэр? – Вопрос был излишним, впрочем, долгие годы разговор с отцом казался Джеймсу нелегким делом.

– Свое время можно потратить на множество более важных вещей, – ответил лорд Бэкворт, сурово посмотрев на сына. – Мы не можем знать, когда Создатель призовет нас к себе. Мы обязаны приготовиться.