– Нам еще около двух часов ехать, – проговорил Кембритч мне на ухо тихо, когда я уткнулась лицом в его плечо, стараясь успокоиться и прислушиваясь к своему тяжелому, сиплому дыханию. Губы его, касающиеся моей кожи, были горячими, и дышал он так же прерывисто, пытаясь отстранить руки, и снова гладил по спине под блузкой, сжимал ягодицы. – Мы могли бы перенестись туда телепортом, но я не мог отказаться от возможности опробовать сквозную трассу Блакории вместе с тобой.

– Куда мы едем? – спросила я только ради того, чтобы отвлечься.

– Тебе понравится, – Люк провел носом по моей шее и со вздохом отстранился, закинул руки за голову. – Теперь я в этом абсолютно уверен.

Два часа пролетели как один миг. Мы то молчали, стараясь не смотреть друг на друга, то обменивались колкостями, то болтали как старые друзья и хохотали как безумные. Машина ровно гудела, оставляя позади сотни километров, разговор начинался и прерывался, и это казалось уместным и комфортным.

– Хочешь есть?

– Да.

– На заднем сиденье посмотри, мне должны были положить бутербродов и термос.

Я отстегнулась, перевалилась назад, светя попой в лобовое стекло, достала пакет и следующие несколько минут ухаживала за водителем, подавая ему бутерброды и наливая содержимое термоса в стаканчик. В салоне пахло кофе и хлебом, Люк ел, откусывая огромные куски с такой жадностью, будто голодал несколько суток, а я любовалась им и улыбалась.

После, сытые и довольные, мы отряхивались от крошек и ехали дальше – к одному Люку ведомой цели.

– Я смотрела записи твоих гонок.

Хмыканье.

– Честно! Не все, конечно. Чемпионские заезды.

– Это было давно, Мариш.

Немного горечи в хриплом голосе, и хочется, чтобы он усмехнулся.

– У тебя были длинные волосы. И ты носил чудовищно огромные очки.

– Я вообще был стильным парнем, – наконец-то улыбка.

– И проколотые уши. Хотела бы я быть знакома с тобой тогда.

– Я бы тебе не понравился. Я был чудовищно самоуверенным сукиным сыном. Считал, что весь мир лежит у моих ног.

– Почему был?

Опять смешок.

– Впрочем, я тогда была младенцем семи лет от роду. Куклы меня интересовали больше, чем плохие мальчики.

Он повернул голову и сверкнул глазами.

– Хорошо, – сказал он медленно, – что сейчас это не так.

Снега вокруг все прибавлялось, впереди поднимались горы – с темнеющими ущельями, с пятнами поселений и курортов. Дорога тоже шла вверх.

– Ответишь на вопрос?

– Да?

– Откуда у тебя машина? Та, на которой вы подвозили меня летом. Как я понял, вы очень бедно жили.

Я усмехнулась.

– Не можешь оставить без ответа ни одной тайны?

– Люблю, когда все понятно.

Потянулась, потерлась щекой о свое плечо.

– Сама бы я никогда не скопила, конечно. Это подарок. Эльсен – хирург, с которым я работаю, – оперировал мужика, попавшего в аварию. У него вместо ног было месиво. Уж на что я привычная, а смотреть было страшно.

– У меня после аварии на ралли прошлой зимой тоже была отбивная вместо ноги. Мясо с осколками костей. Врачи и виталисты сотворили чудо. Очень долго хромал.

– Вот-вот. И тут не думала, что ноги можно спасти, – удивительно, что он в живых-то остался. А Эльсен спас. Конечно, и виталисты работали, да и несколько повторных операций было. Пациент после выписки пришел к Сергею Витальевичу и сказал, что больше за руль не сядет. И что хочет подарить вторую машину, старую, ему. А Эльсен ответил, что всю жизнь не водил и сейчас не собирается. Посмотрел на меня – я карты заполняла – и говорит: «А вот отдайте Марине Станиславовне. Ей нужнее». Вот так. Я не смогла отказаться. На бензин почти всегда хватало, а времени мне это экономило очень много.