Я отхлебнул виски и, скользнув взглядом по крышам складов Участка 27, принялся рассматривать угловатый скелет основной постройки раскопа, залитый закатным светом. Свежие слухи, поступавшие по запрещенным каналам, а потому наполовину утонувшие в помехах и глушилках, утверждали, что война набирает обороты на экваториальном западе. Контрнаступление Кемпа, не предусмотренное Картелем.

Жаль, что Каррера больше не может ничего предусматривать за них.

Напиток скользнул в желудок, заставив меня слегка поежиться. Виски пробирало довольно сильно, но делало это деликатно и интеллигентно. Это был не тот заубервильский сорт, который мы пили с Люком Депре на прошлой неделе, а по субъективным ощущениям – целую вечность назад. Я почему-то не мог представить, чтобы его можно было найти у Роспиноджи.

– Уж чего-чего, а крови пока хватает, – заметил я.

– Да, пока хватает. Но это на время революции. Ты подумай, что будет после. Предположим, Кемп выиграет эту смехотворную войну и учредит свой ненаглядный институт голосования. Как считаешь, что он сделает потом? А я тебе скажу что.

– Даже не сомневался, что скажешь.

– Меньше чем через год он подпишет те же самые контракты с Картелем, чтобы сохранить прежнюю динамику денежных потоков. А не подпишет – его, э-э, выголосуют вон из Индиго-сити его же собственные люди и подпишут все сами.

– Мне он не кажется человеком, который уйдет мирно.

– Да, в том-то и проблема с голосованиями, – рассудительно произнес Роспиноджи. – Судя по всему. А тебе с ним вообще доводилось пересекаться?

– С Кемпом? Да, несколько раз.

– Ну и какой он?

Такой же, каким был Айзек. Каким был Хэнд. Какие все они. Та же внутренняя сила, та же треклятая уверенность в собственной правоте. Просто он считал правым другое дело.

– Высокий, – ответил я. – В смысле роста.

– А. Ну это да.

Я повернулся к сидящему рядом со мной мальчику:

– А тебя это не беспокоит, Джоко? Расклад, при котором кемписты преуспеют до такой степени?

Он усмехнулся:

– Сомневаюсь, что их политинспекторы как-то отличаются от картельских. У всех есть аппетиты. Да и помимо прочего. С тем, что я получил от тебя, мне хватит денег, чтобы пойти против Старика в цилиндре и выкупить свою заложенную-перезаложенную душу, – он остро взглянул на меня. – При условии, конечно, что мы отключили все твои страховочные передатчики с отложенным запуском.

– Расслабься. Я же сказал, их было всего пять. Достаточно для того, чтобы «Мандрейк» мог какие-то найти, если будет искать, и убедиться, что они и в самом деле существуют. На большее у нас не было времени.

– Хм-м, – Роспиноджи поболтал стаканом; странно было слышать эти рассудительные интонации в таком детском голосе. – Лично мне кажется, что ты безумно рисковал. Что, если «Мандрейк» обнаружила бы все пять?

Я дернул плечом:

– Ну а что если? Хэнд никогда бы не рискнул предположить, что нашел их все: слишком многое стояло на кону. Расстаться с деньгами было безопаснее. На этом основан любой хороший блеф.

– Да. Ну, это же ты у нас чрезвычайный посланник, – он ткнул пальцем в лежавшую на столе тонкую коробочку размером с ладонь, доставшуюся мне от «Клина». – И ты абсолютно уверен, что «Мандрейк» не сможет расшифровать сигнал?