И так дальше. Дни становились всё длинней, теплей, снег таял, он проехал Устюг, Тотьму, Вологду, Ростов, Ярославль, Переславль, Сергиев Посад…
Глава 58
И ближе к полудню двадцать первого марта 1596-го, правильней, конечно, 7104 года, он приехал в Москву, въехал через Сретенские ворота. Казалось бы, вот наконец… Да вот на душе у него было гадко. А что! В боку болело нестерпимо – и от старой раны, и от новой. Но ещё больше ему было горько от того, что зря он съездил, зря столько бился, столько плутал, столько мёрз, и самого чуть не сожрали, а привёз какую-то никому не нужную деревяшку. Князь Семён разгневается страшно! А ещё ему будет перед Щелкаловым очень неловко, и он станет орать ещё громче! Хотя, тут же подумалось, а чего орать? Что они просили, то он им и привёз, правильно Батищев говорил. Так что вот вам Баба, делайте с ней что хотите, а мне…
А что «мне», думал Маркел, а тебе, дружок, шиш с маслом! Что привёз, за то и получи, ещё хорошо, что не в морду, думал Маркел, проезжая по Сретенке. Вот до чего было ему тогда невесело. Даже, прямо признаться, ехать не хотелось, а хотелось… Да, вот именно. Поэтому когда Маркел подъезжал к Кремлю, к Никольским воротам, он там даже привстал в санях и посмотрел направо, на кабак и на крыльцо при нём, но что-то дёрнуло его не выходить. И он поехал дальше.
У него тогда, кстати, было уже не две, а только одна подвода, вторую он давно отпустил. Не нужна стала вторая, ссохлась Баба, проклятая ведьма, бесовка, совсем в ней веса не осталось, что теперь боярину показывать, думал Маркел, а сам показал рукой вперёд, к приказам. Ямщик туда и повернул.
Возле Разбойного крыльца Маркел велел остановиться, вышел. На крыльце стоял Герасим, сторож, он увидел Маркела, снял шапку. Маркел, покосившись на ямщика, велел Герасиму присматривать за, как Маркел это назвал, узлом, а сам пошёл в приказ, поднялся на второй этаж, подёргал двери, но везде было закрыто.
– Что это? – спросил Маркел у рынды.
– Боярин уехал по делам, – ответил рында, – и ваши сразу разбежались. Сегодня никого уже не будет.
Маркел вздохнул, пошёл обратно.
Когда он вышел на крыльцо, саней тоже уже видно не было, а узел просто стоял на снегу. А какой он теперь махонький, подумал Маркел, какая Баба там усохшая! Ну да что теперь поделаешь. Маркел спустился с крыльца, взвалил узел на плечи и пошёл домой.
По дороге Маркел встретил Фильку. Филька тащил саночки с дровами. Маркел велел дрова выбросить, и вместо них поставил на саночки узел.
– Что это? – спросил Филька.
– Там увидишь! – сердито ответил Маркел. – Тащи!
Филька и потащил, а Маркел пошёл рядом. Филька поглядывал на узел и помалкивал. Потом вдруг уверенно сказал:
– Она!
Маркел ничего не ответил.
– Она, она! – продолжил Филька. – Я на неё как посмотрю, так у меня волосы под шапкой встают дыбом!
Маркел опять промолчал.
– Деньжищ тебе отвалял! – сказал Филька. – А я бы брал вещичками.
– Я хочу дом купить, – сказал Маркел.
– О, это да! – подхватил Филька.
Они дошли до князя Семёнова подворья, вошли в ворота. Народ стал выбегать смотреть на них. Они шли не спеша, молчали. Завернули за угол, подошли к Маркелову крыльцу, вдвоём втащили Бабу на помост…