Только Маркел так подумал, как Сорни-эква сразу повернулась к нему. Маркел тут же подумал: Владыка Неба очень любит Сорни-экву, как родную дочь, и никогда не даст её в обиду. Услышав такие его мысли, Сорни-эква сразу успокоилась и повернулась в другую сторону.

А Маркел вышел из пещеры, встал на открытое место, снял рукавицу, выставил вверх палец и начал ждать. Сперва он ничего не чувствовал, а потом стал чувствовать, что к ним со всех сторон едут гости. Одни из них были уже совсем близко, другие ещё совсем далеко. Маркел начал бить в бубен и приплясывать. Потом начал петь. Ветер становился всё сильней, свистел в ушах, мёл снег, мороз обжигал. Но Маркел не закрывался! Маркел стоял прямо, бил в бубен и пел. Из пурги показались олени, Маркел никогда их раньше не видел, или, может, видел, но забыл. Олени тащили нарты, в нартах сидел древний старик. Маркел не помнил, как его зовут, Маркел просто крикнул «О!» и поклонился старику, и перехватил оленей за постромки. Олени встали как вкопанные. Маркел протянул старику руку. Старик её оттолкнул и сам сошёл с нарт, и сам пошёл к пещере. Там, при входе, его встретили кучкупы и проводили дальше. А тем временем из пурги показались ещё одни нарты, тоже запряжённые оленями, потом ещё одни, потом ещё. С нарт сходили старики, а иногда и молодые, и всё это были князья в дорогих шлемах и кольчугах, одни были в крови, другие нет. Никого не нужно было провожать, все хорошо знали дорогу. Маркел уже не подходил к подъезжавшим нартам, а только бил в бубен и восклицал «О!», и гость проходил мимо него к пещере.

И ещё: Маркел никого из них не называл по имени, потому что гость иначе мог подумать, что его здесь забыли, и Маркел теперь напоминает. Ну а если говорить на прямоту, то Маркел и в самом деле многих из них не узнавал, потому что по большей части это были древние старики с почти одинаковыми морщинистыми лицами и тонкими седыми косами, в старых поржавевших шлемах и в таких же поржавевших кольчугах, поверх которых были накинуты длиннополые распахнутые шубы, почти у всех медвежьи. И все держали в руках сабли, как будто готовились к битве. Да, может, они и правы, думал Маркел, глядя на старые заржавленные сабли, кто знает, время нынче неспокойное, женщины рассказывают о разных дурных приметах, о которых говорят в ближних становищах. Да и само время сегодняшней встречи – это разве не дурная примета? Где это такое слыхано, чтобы наши предки собирались на пурлахтын ещё до того, как пролетит белая гагара?!

И только Маркел так подумал, как подъехала простая собачья упряжка, и с неё сошёл Чухпелек. Он тоже был в кольчуге и в шлеме, в распахнутой шубе. Увидев Маркела, он заулыбался и сказал, что рад его видеть.

– А я, – сказал Маркел, – не очень рад, что вижу тебя здесь.

Чухпелек снял рукавицу, провёл рукой по горлу и спросил, не видел ли Маркел Лугуя.

– Нет, не видел, – ответил Маркел. – А что у вас случилось?

Чухпелек только махнул рукой и прошёл дальше. Подъехала ещё одна упряжка, с нарт сошёл очень дряхлый старик, посмотрел на Маркела так, как будто в первый раз его видит, сердито хмыкнул и прошёл к пещере.