Тот гордо кивнул:

— Да, капитан. Пок-та-пок ацтеки называли тлачтли. Это моё имя. Раньше я был Чако.

— Тогда так… Будем послушны и запуганны. А когда нас выведут на стадион… План такой. Играть в мяч, швырять его, зарабатывая очки или проигрывая их, неважно, лишь бы публика неистовствовала. Главное — охранять Тлачтли и, когда выйдет срок, передать ему мяч! Пусть покажет мастер-класс! Откажется касик поступать по правилам — будем играть по своим! Или мы все уйдём из Та-Ицы, или поляжем как один. А теперь орите!

Бледнолицые и краснокожие, не слишком понимая зачем, подняли крик. Вскоре прибежали охранники, и Сухов, цокая языком от огорчения, показал им неосторожного дона Хусто, придавленного плитой.

— Доигрался, — вздохнул он.

Краснокожие вертухаи не слишком расстроились, смерть де Альварадо оставила их совершенно равнодушными, чего, впрочем, покойный и стоил.

Главное им было сказано, и все указания розданы — для майя Индиано был всего лишь рупором, передававшим веления касика. А уж тому они были преданы, как никто. И, коли уж их солнцеподобный вождь пожелал видеть бледнолицых в Та-Ице, значит, так тому и быть. Приказ великого касика не обсуждается.

И вот спозаранку всех бледнолицых подняли и повели.

Вели долго, сначала по еле заметным тропам, потом вышли на широкую белую сакбе — древнюю майясскую дорогу, приподнятую над окружающими её топкими местами.

Сакбе делались просто — в два ряда выкладывались здоровенные каменные блоки, пространство между ними засыпалось глыбами, а верхний слой представлял собою известковый раствор-сакб со щебёнкой, который укатывали гигантским каменным цилиндром-катком. И выходила ровная белая дорога, хоть шагай по ней, хоть на телеге катись.

Правда, у майя не было телег. Они, поговаривают, вовсе колеса не знали. Возможно, что и так, хотя игрушки на колёсиках у них были, да и горшки свои они лепили не абы как, неужто без гончарного круга?

Просто те, кто обвиняет майя с ацтеками в отсталости, по причине всё того же незнания ими колеса, как-то забывают о сущей мелочи. Соорудить повозку майя с ацтеками, безусловно, могли, вот только кого же им было запрягать в неё? Ведь лошади в Новом Свете не водились. Бизонов, что ли, отлавливать?

Погружённый в сии высокоучёные мысли, Сухов неплохо отвлекался, не допуская негатива в «поток сознания», да и время коротая.

А негативу хватало. К примеру, он не был уверен, что его решение — идти в столицу Ковоха — верно. Неужто легче будет вырваться из майясского города, чем отсюда, из глухой и безлюдной сельвы? Однако долго думать над этим не приходилось, простейшая логика раз за разом выдавала всё тот же расчёт последствий: если он хочет сохранить жизнь большинству своих товарищей, то побег этому способствовать не сможет. В живых останется он и ещё двое-трое. В принципе, и его способна нагнать шальная пуля или стрела. Тут уж кому как повезет.

А вот в Та-Ице… Была у него одна мыслишка…

Шли конвоируемые весь день, а на ночь остановились во глубине травянистой впадины, на высоком краю которой расположились индейцы.