— В этом-то и есть наша женская проблема. Остаться без мужика. Страх вечного одиночества и взгляд даже на самого хренового огрызка как на последний шанс. Ты же не дура и хорошо понимала: с ним что-то не так. Если мужчина не показывает документы, значит, ему есть что скрывать.
— Знаешь, на тот момент я была дура дурой, каких еще поискать. Я действительно перестала думать, кто он и откуда, и снова поверила каждому его слову. Господи, даже стыдно вспоминать. Ведь он приезжал вечером всё так же пустой, ел и даже ни разу не проявил желания увидеть моих детей. Только целовал фотографию на тумбочке. Ни одного чупа-чупса не купил, ни одной шоколадки. Всё бла-бла-бла… Ни документов, ни денег… А ведь любил повторять, что, когда мы поженимся, он будет отдавать мне всю зарплату до копеечки. Ни генеральского мундира, ни машины с водителем-солдатом я так и не увидела. Это я сейчас понимаю, как же хорошо устроился мужик на халяву. Придет к ночи, пожрет за мой счет, потрахается, телик гоняет. Утром сядет в туалете с газетой на полчаса. Туалет маленький, вонища на всю квартиру. А он сидит, справляет нужду. А из туалета выйдет, и я ему подаю горячий завтрак. А в еде он привередливый, фыркает. То котлета подгорела, то омлет не такой пышный.
— Надо было тебе ему раскаленной сковородкой по башке врезать.
— Надо было… Я тогда словно в тумане находилась. Словно под гипнозом. Какой мне с него прок был? Что толку оттого, что мужик в доме?! Одни подозрения и сомнения. Даже в постели он был далеко не герой.
— Омлет не отрабатывал?
— Ни черта не отрабатывал. А колбасу знаешь как трескал? Целыми палками. Я покупать не успевала. Если полезет в холодильник, а там нет копченой колбасы, я столько упреков выслушаю! И скупая я, и экономная, наживаюсь на любимом мужчине, знаю, как он любит колбаску, и не могу наполнить холодильник в нужном количестве. Мне постоянно хотелось ответить, что я-то холодильник колбасой наполню, не вопрос, только бы он деньги давал.
— А что не сказала?
— Неудобно как-то…
— Ну вот, тебе неудобно, а ему объедать мать, в одиночку воспитывающую детей, удобно. Значит, он эту колбасу не отрабатывал? Сколько палок колбасы сожрал, пусть столько палок ночью кинет.
Мы прыснули от смеха.
— Ни одной палки не отработал.
— Значит, не надо было кормить. Что за мужики такие пошли! Жуть! Толку от них — чуть!
— Хотя я была словно в дурмане, ситуация стала меня напрягать. Я обмолвилась, что хочу посмотреть его квартиру в Жуковском. Мол, ни разу не видела, как живут генералы.
— А он?
— Сказал, что у них закрытая военная территория, меня не пустят. Пускают только официальных жен и близких родственников. Но после регистрации брака он обязательно меня туда отвезет.
— И ты поверила?
— Нет, конечно. Но на глазах была словно пелена, и я проглотила и это. Иногда он приходил домой вечером пьяный и говорил, что встречался с боевыми товарищами. Я разувала его, раздевала и укладывала спать. Фактически забирала время у родных детей, обихаживая здорового, чужого мужика, который палец о палец не ударил, чтобы хоть что-то для меня сделать.