Поняв, что он исчез, что они предпримут? Начнут обыскивать шахты? Насколько тщательно? Как скоро?

Стоя на границе между квадратом тьмы и квадратом света, склонившись поближе друг к другу, мы с Райей переговаривались — настолько тихо, что слух был не так важен, как умение читать по губам.

— А теперь? — спросила она.

— Мы включили счетчик.

— Да, я слышу его.

— Если его хватятся...

— Возможно, не в ближайшую пару часов.

— Возможно, — согласился я.

— Может, и больше.

— Если они найдут его...

— На это уйдет еще больше времени.

— Значит, мы продолжаем путь.

— По крайней мере хоть немного вперед.

Тем же путем, что и зашли сюда, минуя место, где был убит гоблин, мы добрались до другого конца коридора. Он выходил в необъятную подземную залу, сводчатую комнату круглой формы диаметром не меньше двухсот футов, с куполообразным потолком, чья высота в центре составляла тридцать футов. Ряды флюоресцентных ламп были подвешены к потолку на металлических планках, заливая все внизу холодным зимним сиянием. На полу, на площади, большей, чем футбольное поле, гоблины собрали ужасающую гору оборудования: машины со стальными ковшами-челюстями размером с бульдозер, явно предназначенные для того, чтобы жевать скалы и выплевывать булыжники, буры большие и средних размеров, электрические конвейерные линии, которые, установленные в ряд одна за другой, могли бы уносить прочь то, что извергли, не переварив, машины, питающиеся камнем, дюжина подъемников, с полдюжины вагонеток. Во второй половине зала находились высоченные кучи материалов: штабеля бревен, аккуратные пирамиды коротких стальных балок, сотни ощетинившихся стальными прутьями связок арматуры, сотни — если не тысячи — мешков бетона, высокие кучи песка и гравия, катушки толстого электрического кабеля — каждая размером с автомобиль, катушки поменьше с изолированным медным кабелем, по меньшей мере миля алюминиевых вентиляционных труб и многое, многое другое.

Оборудование и материалы были сложены в ряды, между которыми оставались широкие проходы. Мы медленно прошли ярдов двадцать по окружности комнаты, заглянув в три из этих улиц (иначе не назовешь), и решили, что место это, видимо, пусто. Мы не увидели ни одного гоблина, не услышали никакого движения, кроме шепота привидений — наших собственных осторожных шагов.

Идеальное, сверкающее состояние оборудования, а также запах свежего масла и смазки навели нас на мысль о том, что все машины были сперва промыты и приведены в порядок и лишь затем опушены в эту яму для очередной работы, которая еще не началась, но должна была начаться в ближайшем будущем. Очевидно, гоблин, которого я только что застрелил, был занят какими-то окончательными расчетами, которые требовалось сделать перед началом долгой работы.

Я положил руку Райе на плечо, притянул ее к себе так, чтобы касаться губами ее уха, и выдохнул:

— Подожди. Давай вернемся туда, откуда пришли.

Мы вернулись к устью широкого коридора, в котором я убил гоблина. Там я сбросил с плеч свой громоздкий рюкзак, развязал клапан и вытащил два килограмма пластиковой взрывчатки и пару детонаторов. Освободив взрывчатку от упаковки, я запихнул один кусок в нишу высоко в стене, всего в нескольких футах от того места, где эта шахта переходила в сводчатую комнату. Я поместил взрывчатку значительно выше уровня головы, в тени, где ее вряд ли заметят даже поисковые группы, отправившиеся на розыск пропавшего демона. Второй килограмм взрывчатки я поместил в другой такой же темной нише на противоположной стене таким образом, чтобы два взрыва обрушили достаточно стен и потолка для перекрытия прохода.