– Не может быть, – заикалась я дальше, – тут явно ошибка, Михаил торгует компьютерами…

– Торговал, – поправил майор, – но давно прогорел…

– Не знала, – пробормотала я удрученно.

– А что вы вообще знали о своем муже? – спросил Костин.

Я молчала. Хороший вопрос, похоже, что ничего.

– Ладно, – миролюбиво согласился майор, – об этом потом.

– Значит, Катя добралась до истины и вернулась домой, сжимая документацию и негативы. Тут бы ей пойти в милицию, но, на беду, женщина решает действовать самостоятельно и отправляется в офис к Громову.

Михаил приветливо встречает Катю, мило улыбается, сообщает, что вышла явная ошибка. Он торгует программными продуктами и никаким домом в Красногорске не владеет. Но Катя показывает ксерокопии бумаг. Михаил выдерживает удар и по-прежнему утверждает: вышла ошибка, это не он. Но у Катюши новый аргумент – фотографии. И здесь у Рогова с лица слетает всяческое радушие. Он медленно перебирает снимки. Вот инвалиды у машин, вот готовые банки, вот этикетки, а вот и сам Михаил, стоящий во дворе и наблюдающий за погрузкой готовой продукции в «Газель». На других кадрах виден компаньон по афере – Слава Гоголев, огромный, жирный мужик, возле которого особо щуплыми кажутся слепые тетки из «цеха наклеек». Вкупе с документами на владение дома и записями бесхитростных рассказов нанятых курьеров, впрочем, искренне полагавших, что они разносят отличные витамины, дело выглядит просто убийственно. В случае вмешательства правоохранительных органов Рогову и Гоголеву грозит за мошенничество пятнадцать лет тюрьмы с конфискацией. Понимая это, Михаил моментально спрашивает у Кати, сколько она хочет за молчание. Женщина приходит в полнейшее негодование – она не шантажистка и даже готова передать документы обманщикам, ей нужно только одно: пусть кто-нибудь выступит по телевидению и сообщит, что «Витаформ» подделка, и еще следует дать объявление в газетах и, естественно, прекратить производство…

Услышав эти наивные требования, Михаил сразу понимает, с кем имеет дело. Он моментально принимает все условия. Катя оставляет у него папки, предупреждая: здесь копии. Подлинники и негативы в тайнике. И это так. Бумаги отданы на хранение крайне надежному человеку.

Тут Володя остановился и спросил:

– Пока все ясно?

– Да, – ответили мы.

– Ну ладно, едем дальше.

– Только за Катей захлопнулась дверь, – сказал Костин, – как Михаил кинулся к компаньону с вопросом: «Что делать?»

Слава успокаивает подельника, предлагает не волноваться и берет дело в свои руки. Сначала он просто водит за нос Катю, сообщая, что на телевидении нет свободного эфирного времени, а газеты берут информацию за месяц. Пока наивная женщина ждет, Гоголев быстро свертывает производство и переводит заводик в другое место.

Время бежит, Катя начинает понимать, что ее попросту дурят, и настает момент, когда она звонит и говорит Громову:

– Все, завтра иду в милицию.

Михаил просит не торопиться и велит ей быть утром возле Останкинского телецентра. Якобы он наконец договорился о записи, и Катя своими глазами увидит, как они со Славой начнут каяться.