– Как закончится всё это, давай к нам. А то эта языкастая тебя совсем со свету сживёт.

Дмитрий ухмыльнулся, но смолчал, глядя под ноги.

Тропинка легла под ноги, и мы пошли. Было немного жаль, что ничего не вышло, но ведь на помощь изначально не сильно рассчитывали. И неважно, у кого он просил, боги, они все такие – капризные и надменные.

Тропинка всё стелилась под ногами, но в какой-то момент я почувствовал, как волосы у меня на голове зашевелились, а клыки заныли, как в миг опасности.

– Стойте. Это не наша тропа.

– Что? – застыв на месте и потянувшись к оружию, переспросила Соколина.

– Я лесной житель. Я в лесу тысячу лет провёл. И это не наша тропа. Это даже не в городе.

– Может, свернули не туда?

– И машины больше не гудят, и деревья другие – дикие и неухоженные. Вокруг откуда-то возник вековой валежник. А сама тропа за пять минут поросла травой-муравой, сиречь спорышом. Так не бывает.

Прислушиваясь к усердно стучащему неподалёку дятлу, я скинул с плеча дробовик и несколько раз подёргал деревянное ложе под стволом, но то не хотело шевелиться.

– Предохранитель, – с каким-то сочувствием протянула Соколина, и я прикусил губу, ведь видел же, как пользуются.

Рычажок поддался пальцам не сразу, но в конце концов щёлкнул.

– И куда идти? – спросил я у мемени.

Нас переместило в дальнее место, и если это по просьбе Димы у неведомой, но могущественной помощницы, то нужный нам ворог недалече. А ежели так, то косуля должна знать, что к чему.

– Не знаю, – снова проблеяла наша провожатая, поджав уши.

– Да как не знаешь?! – прорычал я. – Мы пошли вслед за твоим хозяином. Он где-то рядом, и ты не знаешь. Так не бывает.

– Честное слово, не знаю. Мы никогда здесь не были. Клюкастый сам сюда ходил. А мы жили там, на берегу.

– Его кто-то предупредил, – торопливо и почти шёпотом произнесла Соколина. – Он слинял совсем недавно. И вместе с заложниками. Но кто?

– Да мало ли, – пробормотал Дима, – нечисти много, и за этими дурами мог кто-то незаметно приглядывать по наущению рабовладельца. Я бы именно так и сделал.

– Город там, – произнесла Соколина, кивнув в южную сторону света, а заметив недоумение на моём лице, пояснила. – У вас, дикарей, свои приметы. Ну, типа, муравьи бухают с северной стороны мха, или годичные кольца на лопухах жирнее справа. А у нас свои приметы. Прислушайся.

Я приподнял голову и закрыл глаза. Если бы уши могли шевелиться, то они бы это сделали. А вместе с этим слух начал вычленять из лесной жизни звуки.

Дятел. Лесной лекарь всё никак не угомонится и долбит по коре своим носом в поисках червоточин.

Надрывно выписывала трели свиристель.

Вершины сосен шумели, колыхаемые лёгким ветром.

Под ногами тихо посвистывали и шуршали мыши, боясь показаться на белый свет.

Изредка с глухим стуком падали шишки и отрывисто пищала, словно пытаясь притвориться птицей, дурная белка.

А ещё с юга доносилось повторяющееся «ту-тук, ту-тук», смешанное с натужным воем.

– Что это?

– Электричка. А где электричка, там и люди. И не надо говорить, что железные дороги у нас на тысячи километров разбросаны. Потому что она остановилась, постояла две минуты и снова поехала.