– Откуда ты знаешь, кто он такой? Он вполне может оказаться старше, чем говорит. Вдруг у него преступные наклонности?

Представить себе Блу, тонущего в ее пижаме, вынашивающим преступные замыслы, было Джинни не под силу. Она даже не удосужилась запереться на ночь в спальне. Такая мысль пришла ей в голову, но Джинни ее отмела. В нем не было ровным счетом ничего, что внушало бы страх.

– Поверь, это само очарование. Он не поднимет на меня руку. У меня в планах уговорить его переселиться в приют для несовершеннолетних. Оставаться в такую погоду на улице – значит рисковать жизнью.

– Зачем ему на это соглашаться, раз ты уже впустила его к себе в квартиру?

– Начать с того, что я через неделю-другую опять отчалю. Он не сможет здесь остаться. – Блу уже появился в двери гостиной, опять в пижаме на много размеров больше. Он протягивал Джинни свою одежку для стирки, как они договорились. – Ладно, сейчас я не могу об этом распространяться. Иду в прачечную. Я позвонила пожелать вам всем веселого Рождества. Поцелуй от меня Алана, детей и папу.

– Джинни, выстави мальчишку вон! – сказала, вернее, крикнула Бекки. – Не то он тебя убьет!

– Не убьет, я же тебе сказала. Поверь мне. Поговорим завтра. Не забудь поздравить от меня папу.

Когда разговор окончился, Бекки в Пасадене в непритворном ужасе уставилась на мужа.

– Сестрица совсем рехнулась! – сказала она, чуть не плача. – Привела к себе в квартиру бездомного мальчишку и оставила его спать!

– Боже правый! Действительно, она не в себе. – Алан тоже встревожился, он совершенно не одобрял услышанное. – Или она срочно вернется к нормальной жизни, или поплатится головой.

– Все верно, но я-то что могу сделать? Торчу здесь, все мысли – как бы отец не потерялся или не угодил на улице под грузовик. А тут еще изволь беречь сестру от посягательства на ее жизнь какого-то бездомного, которого она затащила к себе ночевать! Нет, по ней плачет психбольница!

– Рано или поздно этим все и кончится, – с убитым видом согласился Алан. Он всегда предрекал, что Джинни в конце концов свихнется, не вынеся гибели мужа и сына. Но Бекки была права, помочь ей они были бессильны.

Блу в Нью-Йорке тоже было не до смеха.

– Кто это был? – испуганно спросил он.

– Моя сестра, она живет в Калифорнии. – Джинни забрала у него стопку одежды и собралась вниз, в прачечную. – Раньше я жила в Лос-Анджелесе, – объяснила Джинни приунывшему пареньку.

– Ты скоро опять уедешь? – обреченно спросил он. Он слышал, что она отвечала Бекки. Они только познакомились – и опять ему предстояла потеря.

– Пока что не знаю, когда и куда, – спокойно ответила Джинни. Она видела по его лицу, по выражению его синих глаз, как ему страшно опять оказаться брошенным. С хорошо вымытой головой, в чистенькой пижаме он опустился на диван. – Наверное, в январе, но пока еще точно не знаю. Потом я обязательно вернусь, я всегда так делаю. – Джинни попыталась подбодрить Блу улыбкой.

– Вдруг ты погибнешь? – прошептал он.

Джинни уже открыла рот, чтобы ответить: «По мне никто не станет горевать», но смолчала, видя по его лицу, что один человек, которому она небезразлична, уже появился, хотя они едва друг друга знали. От мысли, что она уедет, он был близок к панике.