Лилия начала разговор со слов:

– Леня, давай вспомним историю наших отношений и поговорим честно.

Я опять обвела взглядом Илью и Юрия.

– Теперь понятно, откуда Галя знала столько подробностей. Но это, как говорится, цветочки, ягодками сейчас вас угощу.

Когда Горкина, вдоволь предавшись воспоминаниям, задала вопрос:

– Как визиты Касаткиной связаны с деньгами Сергея? – Леонид Мартынович понес какую-то чушь.

У Лилии не зря была репутация прекрасного руководителя медучреждения, списочный состав которого почти на сто процентов состоял из женщин. Управлять бабами труднее, чем мужиками, но Горкина справлялась. Вежливая, интеллигентная, она умела резко поговорить, пригрозить лентяйке, окоротить нахалку и легко загнала Никина в угол.

– Леня! Не ври мне! Я хочу знать правду.

Ученый сдался. То, что он рассказал, скорей всего шокировало Лилию.

Геннадий Петрович, муж Вероники Михайловны, работал в Индии в консульстве. По долгу службы он разъезжал по всей стране, брал с собой супругу. В общей сложности Касаткины провели в Дели около десяти лет и вернулись в Москву обеспеченными людьми. Купили квартиру, машину, мебель, родили мальчика. Муж продолжал летать в Индию, жена оставалась дома с малышом. Как-то раз Геннадий заболел гриппом: температура, насморк, кашель плюс очень плохое настроение. Его лечили, чем могли, однако он скончался. Не прошло и дня после похорон, как тот же недуг свалил и Веронику, но она выжила, сына ее Антона вообще вирус не тронул. Все упомянутые события происходили давно.

Восемь лет назад к Никину обратился Антон Касаткин:

– Мне посоветовали вас, как специалиста по редким болезням. Хочу понять, что с моей мамой.

– Она в тяжелом состоянии? – уточнил исследователь.

– Наоборот, в прекрасном, – возразил Антон, – но в ее окружении люди постоянно умирают. Скончалась моя первая жена, потом подруга мамы вместе со своим мужем, затем соседка по лестничной клетке, стилист, который стриг и красил Веронику Михайловну, неделю назад мы похоронили домработницу. Это пятая горничная, которая лишилась жизни, работая у матери. Ей-богу, я мог бы заподозрить маму в совершении серийных убийств, но отлично знаю, что она не способна даже мышь прикончить. И что еще удивляет, недуг у всех умерших вроде как одинаковый.

– Интересно, – оживился Никин. – Как протекает болезнь?

– Сначала резко портится характер, появляется истеричность, затем высокая температура, кашель, насморк, улучшение состояния, и конец, – пояснил Антон. – Я недавно женился, супруга ждет ребенка. Что-то мне тревожно стало. Сам я об инфекции не думал, но, когда мы упокоили очередную прислугу, рассказал Нине, что мать вроде несчастья приносит. Жена воскликнула: «Да она заразная» – и уехала спешно к родителям.

– Немедленно привезите маму ко мне, – велел Леонид Мартынович, – надо сделать кое-какие анализы.

Сделав лабораторные исследования, Никин поговорил с родственниками покойных и выяснил интересные подробности. Все погибшие незадолго до смерти получали в присутствии Вероники Михайловны мелкие бытовые травмы, или каким-то иным способом имели контакт с ее кровью. Подруга, сидя в гостях, уронила хрустальный бокал, тот, упав на пол, превратился в крошево. Хозяйка и гости, муж с женой, начали собирать осколки, все порезались, потом заливали ранки йодом. Стилист случайно задел ножницами затылок клиентки, мастер по маникюру слишком глубоко вырезала кутикулу на пальце ее руки… Кровь из Касаткиной никогда не текла ручьем, так, чуть-чуть. Но все, кто соприкоснулся с ней, погибли.