«Конечно, все мы здесь уроды, - растроганно думал Стратополох, с грустной нежностью оглядывая бурлящее сборище. - Можем поругаться до визга, до хрипа, можем даже до рукоприкладства дойти. И все же лучше урод, чем натурал. «Нормально функционирующий человек». Надо же, пакость какая! «Нормально функционирующий…»

– Киев - мать городов русских? Какая, к черту, мать, если он мужского рода?

– Русь опетушённая, гы-гы-гы…

– Позволь-позволь! Киевская Русь! Это ж издевательство… Это все равно что сказать: Парижская Англия…

– Издевательство не издевательство, а на Хохлому претендуют!

– Чего-о?!

– Того! Ты вслушайся: Хохло-ма. В переводе - «мать-Украина». Стало быть, говорят, наша исконная территория…

Артёму остро захотелось вмешаться в спор, но делать этого не следовало ни в коем случае. Во-первых, никто его в таком гаме не услышит - глотки-то луженые! А во-вторых, хоть они и бисексуалы, а Стратополоха в своих рядах не потерпят.

Жаль. Литератору было что сказать. О том же, к примеру, Владимире Красно Солнышко. Действительно, странная складывается картина: князь - Киевский, а богатыри у него - сплошь наемники-великороссы. Алеша - из Ростова, Добрыня - из Рязани, Илья - из Мурома. Ежели покопаться, глядишь, и сызновский кто сыщется…

Сквозь приваренную к опорам нарочито грубую решетку виднелась площадь и часть примыкающей к ней улицы. Вот из-за угла торгового комплекса «Электра» показался человек. Высокий, плечистый, светлобородый и светлоглазый, вообще похожий на викинга, он стремительно шел прямиком ко входу в «Последнее прибежище» и странным образом нарушал при этом законы перспективы: приближаясь, уменьшался. Кажущийся громадным издали, достигнув плоского крыльца, стремительный пешеход обернулся в итоге аккуратненьким коротышкой - примерно до плеча Артёму.

Мужественное личико его было исковеркано яростью. Наверное, именно с такой пугающей гримасой берсеркеры грызли перед битвой краешки своих щитов.

Сердце екнуло. Что-то, видать, стряслось.

– Дождались? - зычно вопросил вошедший, останавливаясь в центре веранды. Просто поразительно, как в столь компактном организме мог возникать звук такой силы.

Запнулись все, даже митингующие бисексуалы.

– Поздравляю вас, - язвительно продолжил пришелец. - Нашего Эскулапа опять понесло в вопросы языкознания.

– Неужто на арабскую вязь переходим?

– Нет. Снова на кириллицу.

На крытой веранде отмерли, закрутили головами, растерянно забубнили вразнобой. Гулко и невнятно, как в парилке. Такое впечатление, будто доктор Безуглов нарочно их дразнил. Взял вот и лишил очередного повода к недовольству!

– Суть лечебной методы… - Недобрый вестник слегка возвысил голос, и этого оказалось довольно, чтобы перекрыть крепнущий гомон. - Суть лечебной методы - в замене краеугольного нашего глагола. Причем как в письменной речи, так и в устной… Существительные пока убереглись. Пока!

Оторопелая тишина.

– Как же его заменишь? - вырвалось у кого-то.

– А как Хемингуэй заменял, - в холодном бешенстве пояснил пришелец. - «Я любил ее всю ночь. Я любил ее на ковре. Я любил ее в кресле. Потом я перенес ее на кровать и до утра любил ее на кровати».