Из этого зала у вас есть только два пути. Первый в Петропавловскую крепость для ожидания суда. Второй — в яму скотомогильника. Ворвавшись сюда вы потеряли все: чины, награды, титулы и даже имена, данные вам при рождении. Вернуть их может вам лишь суд. До него — вы никто и звать вас никак. Впрочем, до суда еще нужно дожить. Это сумеют лишь те, кто неукоснительно будет выполнять три простых правила: за неподчинение приказу — смерть; за попытку бегства — смерть; за попытку нападения — смерть. А теперь, слушай мой приказ. Названные по одному выходят из строя, бросают на пол все оружие и, подняв руки, подходят к конвою. Первый пошел! — Рявкнул наш герой и ткнул стеком в сторону Великого князя Николая Николаевича Старшего.
— Ах ты гаденышь! — Воскликнул тот и, ринувшись на Императора, попытался достать шашку.
Бах! Выстрелил один из бойцов лейб-конвоя, выбив этому старому генералу мозги. А Император, стараясь сохранять полную невозмутимость, произнес:
— Второй пошел!
Указав при этом на Великого князя Владимира Александровича.
— Ваше Императорское величество, — осторожно произнес Великий князь Павел Александрович, — вы нас не так поняли.
— Как вас следует понимать, будет решать суд, и никто более. А сейчас — не задерживаться. Второй, — с нажимом произнес он, — пошел!
Владимир Александрович нервно сглотнул. Шагнул вперед и негнущимися пальцами начал расстегивать ремень. С трудом справился. Уронил шашку. Повернулся и сделал шаг к указанной двери, где ждали бойцы лейб-конвоя.
— Руки! — Наставив на него револьвер, крикнул Император.
— Что? — Как-то отрешенно переспросил Великий князь.
— Руки вверх. И на виду их держи. Вот. Молодец. А теперь топай. Третьему, — короткий взмах стека в сторону Павла Александровича, — приготовиться. И очень рекомендую помнить о первом правиле: неподчинение приказу — смерть!
Великий князь Владимир Александрович вошел в комнату, где был принят парой бойцов лейб-конвоя. Из горцев. Они ему лихо заломили руки и повязали. После чего отвели в соседнее помещение и усадили на пол. А вторая пара уже принимала следующего.
Ночь же только начиналась. Требовалось не только принять и упаковать этих кадров, но и что-то делать с остальными. Ведь наверняка у них осталось прилично сообщников на свободе. Кто-то с конями и колясками у Зимнего дворца. Кто-то в гвардейских казармах, ожидая, сигнала к началу действий. Кто-то еще где-то. За всеми не уследить. Но ночь только начиналась…
Глава 8
1889 год, 21 апреля. Санкт-Петербург
Утром вся столица замерла в ожидании. Как позже оказалось — о готовящемся перевороте знали многие. Слишком многие. И приличная часть старой аристократии делу Владимира Александровича вполне сочувствовала.
Император ведь не знал, сколько и каких соратников осталось у заговорщиков на свободе. Поэтому сразу после ареста начал допросы с применением не самых гуманных методов. Без членовредительства, конечно, однако, легче от этого арестованным не стало. Некрасиво. Мерзко. Но это позволило понять общую картину в целом. Как и подозревал наш герой часть заговорщиков дежурила в казармах верных им воинских частей в ожидании сигнала. Так что, не мудрствуя лукаво, Николай Александрович начал рассылать курьеров по тем полкам, что не ожидали экстренного подъема по тревоге. И стягивать их к Зимнему дворцу. Дабы иметь силы, способные парировать попытку штурма, если заговорщики на нее решатся. Так-то нет, глупо. Им теперь либо бежать, либо веревки готовить с мылом. Но мало ли? Вдруг решаться? Проиграть из-за самонадеянности было бы очень обидно.