— Работаешь ты мало, если у тебя есть столько времени на спортзал, зарабатываешь много. Стиль одежды — представительский. Даже твои, надо отметить, брендовые джинсы выглядят как брюки. А часы стоят как моя машина. Минимум.

— Быть может, я просто жигало?

— Ты не жигало… На лице явная печать интеллекта, абсолютное отсутствие рефлекса угождать, а в манерах — отсутствие дешевых поз, подающих тебя на блюде с маслом, и профессиональных, уже подсознательно срабатывающих, подкатов. Тебе плевать, как тебя воспринимают. Ты сам себе начальник. А может, и не только себе.

— Та самая дедукция? — впечатляюсь я ее наблюдательности. — Отдельное спасибо за отмеченную «печать».

— Пожалуйста.

— Но я даже с ее помощью не могу сказать о тебе практически ничего.

— Давай воспользуемся «печатью». Кто я?

— Кто же ты?… — задумчиво смотрю я и, улыбаясь, следую по ее логике. — Проститутку тоже сразу исключаем.

— Почему это? — возмущенно ведет она бровью.

— «Отсутствие дешевых поз, подающих тебя на блюде с маслом». Если бы ты была проституткой, то явно не панельной, а дорогой. А они источают манкость и сексуальность, общаясь с обеспеченными мужчинами. У тебя это отсутствует.

— Я не сексуальная? — распахивает она свои глаза.

Отстраненность слетает, она расстроена по-настоящему. И это почти детское чувство разочарования так трогательно, что я позволяю себе полюбоваться им чуть дольше.

Зависнув в своих мыслях, Алиса кладет вилку на стол. И я, опомнившись, тут же пытаюсь внести ясность.

— Я сказал не это.

На самом деле девочка очень влекущая.

— Я сказал, что в твоих манерах отсутствует навязчивая сексуальность.

— Ммм…

— Ты расстроилась? Это был комплимент, вообще-то.

— Мхм…

Черт. Но не убеждать же ее в том, что я хочу ее с первого же взгляда? Перевести тему?

— Итак, на кого ты учишься? Не следователь, случайно?

— Физик.

— Физик?!

Ее выбор так обескураживает, что даже не нахожу, как прокомментировать.

— Почему физика?

— Потому что в ней много лирики, — отшучивается она.

Но выходит грустно. Мы думаем каждый о своем, и пауза затягивается. Алиса не спешит поддерживать разговор. А мне хочется, чтобы она опять ожила и начала свободно говорить в своей забавной манере.

— Твои родители не беспокоятся, что ты одна за городом?

— Ммм… Родители со мной не общаются, — пытливо прищуривается, сканируя меня.

— Их тоже смутил твой выбор профессии?

— Скорее, выбор сексуальной ориентации.

— В каком смысле? — немного давлюсь я вином.

— Я лесби.

Ожившие бесы в ее глазах внимательно за мной наблюдают. А новость — как ведро холодной воды на голову. Нет, я не гомофоб. Но то, что она даже потенциально не может запасть на меня, почему-то ощущается как… обманутые надежды! Как будто со мной флиртовали, завели, уложили в кровать — и не дали.

Возмущенно смотрю в ее смеющиеся глаза. Она выдерживает секунд пять.

— Шучу… — сдавленно хихикает она. — Но ты бы себя видел.

Да уж…

Алиса моет посуду, я разливаю остатки вина по бокалам. Логичнее всего удалиться, но мне не хочется.

— Я тебе еще не надоел?

— Нет, ты… забавный!

— Забавный?