— Ты, наемничек, когда в лес поедем, в штаны не наделай.

— Ничего, — примирительно улыбнулся я. — Твои возьму…

— Чего? — вытаращился на меня егерь. — А ну повтори, что сказал…

— Повторяю, — улыбнулся я еще более кротко. — Если наделаю в свои штаны, то сниму твои. Показать?

Егерь рванулся, как лось, узревший соперника. Но лосиный турнир я разыгрывать не собирался — насадив парня на свой кулак, перевернул вниз головой и, развязав его пояс, вытряхнул из штанов.

— Вот примерно так… — сказал я, бросая парню штаны. — Носи, пока я добрый…

Охотники не сразу поняли — почему их товарищ, оказавшийся в одних кальсонах, принялся судорожно блевать, а герцогиня, на несколько секунд потеряв дар речи, махнула псарям:

— Ату его!

Холуи повиновались бездумно и беспрекословно. Что же, такое развитие событий я предвидел, потому что за спиной была стена, а рядом — верный жеребец, и первая гончая, атаковавшая меня, отлетела, жалобно поскуливая.

«Позвоночник…» — отметил я, отшвыривая в сторону еще одну псину. Третья получила удар (не то — кулаком, не то — копытом) в голову, но сумела отползти сама. Еще одну псину конь ударил в нос… Жаль, что кожаная перчатка мешала всунуть руку в пасть, поэтому пятую я поднял за хвост и ударил об стенку…

Псари не осмелились оттаскивать собак без повеления герцогини, но те оказались умнее. Уцелевшие звери отскочили подальше, образовали полукруг и стали истошно лаять. Мы с конем стояли, прикрывая друг друга, а в паре саженей, не решаясь приближаться, бесновались люди и выли собаки. Герцогиня нервно кусала губы в сторонке…

— Ну, кто еще смелый? — спросил я, обращаясь к людям. — Собак вам не жалко, ублюдки?

Егеря и псари были не робкого десятка. Тем более, за вычетом одного (он еще не пришел в себя) их оставалось восемь против одного. В руках появились ножи, а один орудовал «козьей ножкой», взводя арбалет.

— Парни! — обратился я с краткой, но убедительной речью. — Хотите подраться, вперед! Но если кто-то вытащит нож, я достану меч. Убивать не буду, но руки и ноги поотрубаю… И еще, — обернулся я к герцогине, — если тот придурок вскинет арбалет — умрет первым!

— Ренье, убери арбалет, — приказала ее светлость, поняв, что я не шучу: — И все остальные — спрячьте ножи!

Арбалетчик злобно посмотрел на меня, перевел взгляд на хозяйку и отбросил оружие. Парни, хоть и неохотно, стали убирать ножи. Кажется, охотники не бывали в настоящих схватках. Да и откуда? В сражениях они не участвовали, а пьяная кабацкая драка — это пьяная драка, но не бой.

Если готовишься драться с теми, кого много, и победить, то будь готов пропустить несколько (а то и с десяток) ударов. Другое дело, как ты сможешь их «держать».

Не дожидаясь, пока толпа приблизится, я пошел на прорыв…

Первые, попавшиеся под удары моих кожаных (со стальными накладками!) перчаток, упали, не пискнули, а я оказался за спинами нападавших. Некрасиво, неблагородно — но пришлось бить сзади. Удар в голову, пинок с левой ноги, под копчик; пинок с правой — в почки — и число противников уменьшилось. Теперь — удар кулаком в печень одному, пинок под колено другому… У двоих оставшихся на ногах сдали нервы… Крепкий мужчина (егерь или псарь — не знаю) развернулся и бросился бежать. Второй ухватился за рукоять ножа (вот мерзавец, договаривались же!). Что-то у парня не клеилось — то ли лезвие застряло, то ли руки вспотели. Пока он дергался, я снял шлем и запустил им в голову убегавшего (все нужно доводить до конца!). Парень, наконец-то вытащивший свой свинорез, стоял на полусогнутых ногах и внимательно следил за мной.