Каждый из нас по-своему отличился в клубе. Однажды Тони, обкурившись травкой, вздумал поиграть на флейте, но утратил ориентацию в пространстве и вместо рта прикладывал инструмент к подбородку. Так и простоял до конца песни, дул в микрофон, а люди думали: «Ну что за фигня-то?» Отпад!
Был один способ скрасить себе пребывание в «Star Club». Для этого нужно было подцепить немецкую телочку и зависнуть у нее на хате, чтобы не делить многоярусную кровать с пердящими, чешущими яйца товарищами по группе. Если говорить о телках, то мы были ребятами непривередливыми, мы-то тоже с виду не принцы. А если девки нам еще выставляли пиво и угощали сигаретами, мы рассматривали это как приятное дополнение. Если же нам не ставили пива и не угощали сигаретами, мы старались их обчистить. Чаще всего приманкой был Тони, по нему сохли все телки. План был такой: Тони идет в наш схрон, затягивает телку на верхний ярус кровати и начинает с ней обжиманцы, а в это время я как спецназовец, по-пластунски ползу туда, где она оставила свою сумочку, ну и потрошу кошелек. Гордиться нечем, но нам же нужно было, на хер, что-то жрать.
Мы давали телкам клички, которые с перспективы времени выглядят довольно жестокими, а порою и брутальными. Например, я завис на хате у девчонки, которую все называли «Баба Яга», у нее был шнобель побольше, чем у Гизера.
Мой союз с «Бабой Ягой» не прошел испытания временем. Она привела меня как-то к себе, а утром проснулась, сделала кофе и сказала перед уходом: — Мне пора на работу. Ты можешь остаться, только ничего не трогай, договорились?
Но ведь понятно, что с ее стороны было крайне неосмотрительно говорить мне такое. Только двери закрылись, как я принялся потрошить шкафчики, выискивая то, чего не должен был видеть. И пожалуйста: глубоко в шкафу нахожу идеально выглаженный немецкий мундир. Наверняка он принадлежал ее отцу или ее родственникам. Я же тогда подумал: «Ебануться, это же Клондайк». Одеваю мундир, нахожу в комнате небольшой бар и уже через минуту марширую по залу и с издевательским немецким акцентом отдаю приказания мебели. Курю сигареты, а меня вставляет все больше и больше. Ну люблю я военные реликвии!
Через час развлечений снимаю мундир, вешаю его в шкаф, убедившись, что ничего не помял и прикидываюсь, типа, ничего не было. Примерно в полдень пришла Баба Яга и быстро меня раскусила. Пошла прямиком к шкафу, открыла двери, посмотрела на мундир и как разорется.
Не успела она оглянуться, как я уже оседлал ее метлу и вылетел из квартиры.
По возвращении в Англию мы встретились с Джимом Симпсоном у него дома, чтобы сообщить об изменении названия группы на «Black Sabbath». Он не скакал от радости, хотя, откровенно говоря, мог быть дезориентирован моим фиолетовым носом. Джим не обмолвился об этом ни словом, но по роже я понял, что у него на уме, потому что он все время с опаской вглядывался в мое лицо. Наверняка подумал, что я подхватил в Германии какую-нибудь редкую болезнь, типа того. На той встрече вроде бы присутствовал Элвин Ли из «Ten Years After». Ему еще больше не понравилось новое название группы: