— Нет! Нет! Неееет!

— Не ссы, Джон! — осадил меня батя.

— Нет! Нет! Неееет!

Позже выяснилось, что среди моих родственников полным-полно психов. Бабушку со стороны отца должны были закрыть на дурке. Ох, и отжигала старушка! Беспрестанно надо мной глумилась, хотя повода я не давал. Никогда не забуду, как она лупила меня по заднице. На втором месте находится тетушка Эдна, младшая сестра мамы. Она покончила с собой: утопилась в канале. Ее выпустили из дурдома, а она возьми да и сигани в воду. Бабушка по материнской линии тоже не подарок. На руке вытатуировала инициалы моего дедушки A.U., т. е. Артур Юнитт. Вспоминаю о ней всякий раз, когда вижу по телеку офигенных телок, испачканных чернилами. Пока ты молода и свободна как птичка, это выглядит прикольно, но поверьте мне на слово, бля, ничего прикольного уже нет, когда бабуля баюкает внуков, а на бицепсе красуются расплывшийся кинжал и две облезлых змеи. А вот ей было по барабану, моей бабульке. Я очень ее любил. Померла она в возрасте 99 лет. Когда я начал бухать, бабушка колотила меня по заднице свернутой газетой «Миррор» и приговаривала:

— Завязывай пить! Ты располнеешь! От тебя несет как от сраной пивной бочки!

По сравнению с ними мои родители могли считаться вполне нормальными. Отец был суров, но никогда не бил меня и не запирал в чулане, где хранился уголь. Ничего подобного! Если я набедокурил, то самое страшное, что мне светило — это подзатыльник. Например, когда вздумал заклеймить раскаленной кочергой колено мирно спящего дедушки. Зато папа ругался с мамой и, как позже оказалось, даже поднимал на нее руку. Мать подала на него в суд, хотя мне об этом никто тогда не сказал. Я часто слышал крики, но не понимал, что происходит. Думаю, ссорились из-за денег. Так уж устроен мир, знаете ли, не получится постоянно сюсюкать: «Да, милая! Понимаю, давай поговорим о чувствах, сюси-пуси, ёксель-моксель…» Люди, утверждающие, что никогда не повысили голоса, живут, бля, на другой планете! А уж в те времена быть мужем и женой было и вовсе непросто. Даже не представляю себе, каково это отпахать в ночную, утром попрощаться с женой на целый день и, в результате, не иметь сколько-нибудь приличного бабла.

Мой старик был мировым мужиком, простым и старомодным. В смысле телосложения — «мухач», на носу очки в толстой черной оправе а ля Ронни Баркер[3].

— Может у тебя не будет приличного образования, — любил поучать он — но хорошие манеры тебе не помешают.

И сказанное претворял в жизнь: уступал женщинам место в автобусе, мог помочь старушке перейти через дорогу.

Отец был добрым человеком, мне его очень не хватает.

Теперь понимаю, что он был немного ипохондриком и, возможно это я мог унаследовать от него. Батя постоянно жаловался на ногу, постоянно обматывался бинтами, но чтобы пойти к врачу — это нет. Предпочел, чтобы его скрутило, чем идти на обследование. Панически боялся докторов, впрочем, не он один в таком возрасте. При этом не взял ни одного отгула. Если бы почувствовал себя настолько плохо, чтобы остаться дома, нужно было готовиться к похоронам.