Слово взял Карпов

— Я предлагаю подумать об учреждении независимого от ФИДЕ международного союза гроссмейстеров, работающего в пользу самих гроссмейстеров. Занимающегося реальной организацией турниров с хорошими призовыми, гарантирующей достойную оплату участия в турнире гроссмейстера независимо от занятого места и ряда других проблем. Можно, нужно и должно всё обсудить, разумеется. Нет, не сегодня, но и не откладывая дело в долгий ящик.

Опять заговорил Фишер:

— Есть предварительные договоренности о создании турниров по типу теннисного «Большого Шлема» — три или четыре турнира в год, с приглашением ведущих шахматистов. И это только начало. Что же касается желания ФИДЕ откусить от моих призовых — кусалка у них маловата.

И слово вернулось к Спасскому.

— Итак, торжественная часть закончена. Пьем, гуляем, веселимся — он достал из тумбочки второй запотевший графин.

— За победу! За нашу победу!

И я вернулся к роялю, теперь уже играл попурри Битлз.

Играл, а сам думал, не связано ли указание делать ничью с Анатолием с подкопом против ФИДЕ? Политикой ФИДЕ наша страна откровенно недовольна. Тем же решением провести олимпиаду в Израиле, хотя и Советский Союз, и многие другие страны социалистического лагеря выступали против. И вот три чемпиона, десятый, одиннадцатый и двенадцатый, решили создать противовес ФИДЕ. Сами решили? Не думаю.

А я?

А я — запасный полк решающая гирька. Дадут команду — поддержу бунтарей. Дадут другую — поддержу ФИДЕ.

В зависимости от поведения ФИДЕ.

В общем, гирька, да. Последняя соломинка.

Ну, так они думают.

21 июня 1976 года, понедельник

— Это что за музыку вы наигрываете, Чижик? — спросил меня Борис Васильевич. Он на меня дуется. За проигрыш. И поэтому обращается по фамилии.

— Это музыка из моего сна, — отвечаю я. Выигрывал, выигрываю, и собираюсь выигрывать впредь. Не нравится? Надо лучше готовиться! Спасский слепо копировал мою партию с Фишером, но я на пятнадцатом ходу избрал другой путь, к чему Борис Васильевич оказался не готов. А должен был — если рассчитывал на другой результат. Пока он идет на пятом месте. Сильный, бесспорно сильный шахматист. Но — ленивик.

— Ну? По-моему, неподходящая музыка для сна!

Действительно, бодрый регтайм разбудит любого.

— Видите ли, Спасский, и сон был неподходящий, — я тоже могу по фамилии. Легко. — Снилось мне, будто я уже вернулся в Союз, и сижу со своею командой за столиком в «Москве». Мы обедаем. Простая студенческая еда. На первое — борщ с пампушками, затем свиная отбивная и картофельное пюре, а потом — мороженое «крем-брюле» в вазочках.

— А вино?

— Красное, грузинское. Названия не знаю.

— Почему?

— Этикетка на грузинском. А я в грузинском не силен. Батоно да генацвале — вот и весь мой грузинский.

— А на вкус? На вкус — какое вино?

— Да я и не пил. И вообще не знаток. Так вот, мы вкушаем, а на эстраде пианист играет танцевальную музыку. И мы, отложив ложки, начинаем танцевать.

— Хороший сон, — одобрил Спасский. — Вино, женщины, свинина, то, чего нам так не хватает.

Женщин он поставил после вина, но перед свининой. Выбор зрелого возраста.