Кроме этого, наконец-то подтянулась пехотная бригада, полк саперов, и где-то недалеко возводился аэродром для штурмовых сардисов. Похоже, король все же поверил в Тонсарский перевал как рубеж обороны и спешно перебрасывал войска.

Потом гражданские маги улетели, а их место заняли два десятка очень серьезных магов из армейского Управления магической поддержки, и они-то начали нормальное строительство на перевале. Хотя никто из них не владел техникой, позволявшей делать камень полужидким, они за счет организации, огромного опыта и владения другими техниками успели сделать очень много.

Утром седьмого дня после высадки, под барабанный бой и трубы, полковыми колоннами с развернутыми флагами войска Эйшен пошли на убой. Пушки, установленные на господствующих высотах, стреляли в полтора-два раза дальше, чем им полагалось, и избиение началось уже с дистанции в десять километров. Мощные фугасные снаряды взрывались, только коснувшись земли, расшвыривая тела словно сломанные куклы.

Из пяти полков на дистанцию ружейного выстрела не дошел ни один человек. Все пространство равнины перед скальным подъемом было просто изгваздано в крови и усеяно человеческими останками. Но на следующее утро трубы и барабаны запели вновь, собирая полки в колонны. Только на этот раз больше тридцати дирижаблей заходило с моря на перевал, собираясь стереть его бомбардировкой.

Сардисы первого истребительно-штурмового полка напали на неповоротливых гигантов неба в точно просчитанный момент, когда они проходили над центральным лагерем, где находился штаб, отборные войска и всякая околоштабная шушера.

Первый же дирижабль упавший на головы эйшенских военных, впечатлил их настолько, что они разбегались в стороны быстрее собственного визга. А избиение воздушной армады только начиналось. Сто тысяч кубометров водорода, даже сгорев частично в воздухе, на земле образовывали огромный костер, а из-за огромной скученности войск загоравшийся, как правило, на территории военного лагеря.

Даже бывалые офицеры Агелау, прошедшие не одну и не две кампании, с оторопью смотрели, как вспыхивают жарким масляным пламенем палатки, войсковое имущество и разбегаются во все стороны пока еще живые факелы.

Получив приказ, пушки крупного калибра поднялись на максимальное возвышение и открыли огонь по нетронутым пока военным лагерям, усиливая хаос и панику до предела.

Как и чем наводили порядок эйшенские генералы, неведомо, но утром следующего дня в стане объединенной армии царил относительный порядок.

По данным штаба за прошлый день армия потеряла больше двухсот тысяч, а вообще потери приближались к полумиллиону, что было, конечно, неплохо, но проблему никак не решало. Кроме того, эйшенские егеря постоянно просачивались по мелким горным тропам и пытались провести диверсию в форте, но тут нашла коса на камень. Егеря Агелау были лучше подготовлены, и было их куда больше, так что и эту часть войны противник проигрывал.

Что сдвинулось в голове маршала Кергона, было уже не понять, но утром десятого дня, как только чуть рассвело, без барабанов и дудок объединенная армия, словно стадо, рванула наперегонки к форту.