– Знаете, эфендим, у нас говорят: «Блаженны миротворцы», – обратился генерал к Решид-паше. – Я вижу, что Всевышний спас вас потому, что вы ехали ко мне с благой вестью и желанием вашего повелителя начать переговоры о заключении мира между народами. Мне прекрасно известно, что британский посол Каннинг в свое время приложил немало усилий для того, чтобы поссорить нас. Думаю, что его величество султан Абдул-Меджид должным образом оценит все то, что сделал этот недостойный человек. Нам же надо обдумать, как остановить боевые действия, чтобы наши храбрые воины прекратили убивать друг друга.

– Вы правы, господин генерал, – ответил посланец султана, – этот британский шакал помрачил наш разум своими лживыми речами. Надеюсь, что падишах покарает этого обманщика, толкнувшего государство османов на войну с русским императором Николаем. Но давайте с вами обговорим, что мы можем сделать для того, чтобы война прекратилась. Мой повелитель дал мне все полномочия для того, чтобы подписать с вами соглашение о перемирии и о начале мирных переговоров. Кстати, господин генерал, вы не знаете, кто с вашей стороны будет вести переговоры о мире?

– Государь назначил главой нашей делегации министра иностранных дел генерал-адъютанта Василия Алексеевича Перовского. Он уже выехал из Петербурга и скоро будет здесь.

– Достойный человек и мудрый политик, – удовлетворенно кивнул Решид-паша. – Правда ли то, что он недолюбливает англичан?

– Мне это неизвестно, – уклончиво ответил генерал Хрулев.

Я усмехнулся про себя, с трудом сохранив невозмутимость на физиономии. Степан Александрович явно кривил душой. Несколько лет назад генерал служил под началом Перовского в отдельном Оренбургском корпусе и командовал артиллерией во время похода корпуса против кокандцев. Там, в Средней Азии, Хрулев наглядно познакомился с коварной политикой британцев, натравливавших разбойничьи шайки потомков Тимура на азиатские рубежи Российской империи.

– Одна небольшая просьба, ваше превосходительство, – сказал вдруг Решид-паша. – Я, увы, вряд ли смогу в ближайшее время передвигаться хоть верхом, хоть даже пешком, а в вашего человека, если даже он и прибудет к воротам Константинополя, теперь будут стрелять. Нет ли у вас какого-нибудь высокопоставленного пленного османского офицера, которого вы могли бы послать с сообщением от меня?

Хрулев задумался.

– Полковник Али-бей вам подойдет?

– Конечно. Только у меня к вам еще просьба. Нельзя ли мне поговорить с кем-нибудь из захваченных вами поляков, причем в присутствии Али-бея? Тогда он сможет лично засвидетельствовать, что поляки попали сюда именно по приказу Замойского.

– Я вам пришлю оставшегося в живых поляка. Тот лично слышал, как Каннинг договорился с Замойским о нападении на вас. Он будет у вас через двадцать минут, вместе с Али-беем.

– Благодарю вас, ваше превосходительство.

Степан Александрович сделал мне знак, и мы вышли из палаты, после чего тот посмотрел на меня и сказал с улыбкой:

– Вы все геройствуете, молодой человек?

Потом, снова сделавшись серьезным, добавил:

– Кстати, я хотел обсудить с вами и другой момент.