Но, конечно же — на всякий случай в караулке и стойка со стволами посерьезнее есть. Там-то я собственно своего бизончика и прихватил, когда те двое, сбежать намылились.

Ну вот, — и их не остановил, и самого затянуло, да и выкинуло куда-то сюда… Еще бы понять куда?

След, конечно, был почти месячной давности, но конец лета выдался сухим, дождей почти не было, так что преследовать чужака оказалось делом несложным. А чего там сложного, если он шел по веками протоптанной овечьей тропе, двигаясь строго на юг? …И правильно решил — на тропе, по которой кочевники веками перегоняли скот на юг, без проблем можно найти источники воды, топлива, а что касается еды — сурков да сусликов тут хватало. В общем — помереть с голоду в пустошах, в конце лета… — для этого надо быть совсем уж безнадежным неумехой.

Чужак двигался на юг. Отряд оу Наугхо двигался за ним, отслеживая в основном стоянки чужака… Все-таки костры, которые он разводил, были несколько своеобразные. Складывалось ощущение, что этот человек, своим в степи не был — уж слишком беспечно он тратил топливо. Пусть в этой, северной части Даарской степи, рощ и перелесков хватало, однако тот, кто всю жизнь кочует по этим унылым просторам, к источникам тепла относится куда бережнее… Невольно напрашивался вопрос — он лесовик? Идет с севера, со стороны лесов. А то, что он вступил в бой с другим отрядом лесовиков, еще ничего не значит. Эти лесные дикари, говорят, режутся между собой еще более жестоко, чем с жителями Сатрапии.

Но что забыл лесной вояка на юге? Учитывая, как там относятся к ему подобным… — это поход за смертью. Какой-то изгой? Сумасшедший, решивший с помощью своего невероятного оружия убить как можно больше подданных Сатрапии, и героически умереть в бою? — Все может быть, только откуда у него это невероятное оружие и странная обувь? Что-то раньше, лесные дикари в изготовлении хорошего огнестрельного оружия замечены не были, предпочитая покупать его в более цивилизованных странах. Да и следы, что оставляют их кожаные поршни, или сплетенные из коры лапти, сильно отличались от следов подметок чужака.

Но если не лесовик, то кто он, и почему идет на юг? И что еще важнее — почему так всполошились в самой Мооскаа, узнав о непонятном происшествии случившемся в далеком медвежьем углу? Или там уже встречались с чем-то подобным, и эти встречи настолько их напугали? …Так в пасть к какому чудовищу, спрашивается, его отправили?

Оу Игиир Наугхо трусом не был. И даже за намек на подобное предположение, лет семь-восемь назад, он бы не медля ни минуты, вызвал обидчика на дуэль. Сейчас, побывав в сотнях разных переделок на суровых и полных опасностей равнинах Даара, он, в ответ на обвинения в трусости, наверное бы только рассмеялся, и посмотрел на обидчика с презрением и жалостью. Ему уже давно не надо было ничего доказывать самому себе.

…В детстве, как все нормальные отпрыски благородных родов, юный Игиир мечтал об армии. Увы. Состояние его семьи… Говорят, когда-то оно и вправду было, но уже его отец, этого состояния не застал. Но отцу-то хотя бы повезло, во времена его пятнадцатилетия шла большая война с удихами, и он без проблем смог поступить в Офицерское Училище. Правда, не имея возможности приобрести патент, или сунуть взятку более высокому чину, так всю жизнь в лейтенантах и прослужил, содержа семью лишь на грошовое жалование, да средства, извлеченные из мелких махинаций с ротной казной. Юный Игиир, как и обе его младшие сестры, с детства усвоили, что быть голодным — это нормально… Что перешитому из старого, с расползающейся в руках тканью отцовского мундира, «новому» платью надо радоваться, сапоги — невиданная роскошь, и что единственное наследство, которое ему светит, — старая отцовская шпага и умение ею владеть… И что шансов попасть в Офицерское Училище, у него немного. А все из-за дурацкого роста. Всего пары вершков не хватает до негласно принятого стандарта. Официально, конечно брать в училище невысоких кадетов, никакого запрета не было. Но… — ненаписанные правила обойти еще сложнее, чем те, что вырублены на гранитной плите, и освящены в Храме.