И тут я понял, что уже несколько минут мне не дает покоя едва слышный звук. Откуда-то из-за стены. Тихий рокот, будто работает огромный могучий механизм.

Прислушавшись, я подошел к окну — закрытому ставнями, левому от окна в Москву. Приложил ухо к холодному металлическому листу.

За ставнями урчало, шипело, рокотало. Станки? Я открутил болт, мимолетно отметив, что пальцы держат гайку словно плоскогубцы. Рывком распахнул ставни.

Здесь тоже было солнце — только оно едва-едва вставало над морем, крошечным алым краешком обозначая восток. Почему никогда не спутаешь, встает солнце или садится, когда видишь его над морем?

Слева и справа тянулась линия пляжа — я распахнул окно, глотнул соленый и одновременно сладкий, не надышаться, морской ветер, высунулся по пояс и огляделся. Башня стояла на песчаном мысу, словно маяк или форпост от неведомых морских чудищ.

Но почему-то я чувствовал — здесь кракенов из Кимгима нет. А если и есть… у подножия своей функции я любого кракена порву голыми руками.

Сбежав вниз, я распахнул дверь. Выскочил — ноги увязли в песке. Обежал башенку. Песчаный мыс, метрах в трехстах за башней — зеленый берег. Никаких следов людей. Только рокочут, набегая на берег, волны.

Надо жить не в холодной Москве и выбираться к морю чаще чем раз в год, чтобы поступить иначе. Я разделся догола, добежал до берега и вошел в воду. Она была по-утреннему прохладной, но вполне сносной. Метров пять я брел по песку, погрузился по пояс, после чего поплыл. Через минуту осторожно пощупал ногой дно — дна уже не было. Я так и повис в соленой прохладной воде, слегка подгребая руками и глядя на встающее солнце. Потом развернулся и посмотрел на берег, на свою башню.

Нечего было и удивляться, что в этом мире башня выглядела как маяк. Стены из серого камня и розового ракушечника. На самом верху — зарешеченная площадка, слабо поблескивающие зеркала и стекла. Интересно, как зажигается свет? И должен ли я выполнять работу фонарщика?

Наверное, должен.

Окунувшись с головой, я поплыл в сторону берега.

Новый мир — хорошо. А старый друг — лучше. Я должен спасти Кешью.

Я снова принял душ — вода в море была соленой. Не удержался и еще раз постоял у окна, выходящего на море.

Солнце уже поднялось над горизонтом. От моря начинал дуть легкий теплый бриз.

Всегда завидовал тем, кто живет у моря.

А теперь оно у меня собственное — прямо за порогом. В пятнадцати минутах пешком от метро «Алексеевская».

Закрыть дверь снаружи было нечем. Да и не нужно. Если уж башня за ночь выращивала целый этаж с кухней и ванной комнатой, то не впустить внутрь бомжа она сумеет. Надвинув капюшон на мокрые волосы (солнце — это хорошо, но осень никто не отменял), я двинулся к метро. Денег оставалось немного, а я ведь собирался честно выкупить Кешью…

И тут мне пришла неожиданная идея.

Я остановился и начал голосовать. Уже через минуту притормозил «жигуленок» с мордастым лысым водителем, похожим на молодого актера Моргунова.

— До Студеного проезда, — сказал я дружелюбно.

— И скока?

— Полтинник. — Я улыбнулся еще шире, хотя меньше чем с сотни и разговор можно было не начинать. — Я думаю, этого достаточно.