— Они сами мне сказали. И даже показали. Белый порошок и мелкие паскудные катышки, как мышиный помет. Предъявили, чтобы я не думал, что обманывают. И скромный шантажик. Перевозил? Перевозил. Денежки получил? Получил. Вот так я и затрепыхался у них на крючке.

— А зачем им этот шантаж, говори же наконец! Зачем им держать тебя на крючке? Шантаж ведь не искусство ради искусства, для чего-то им потребовался?

— Потребовался, ясное дело, не сам по себе. У них есть для меня задание, они что-то задумали и меня привлекают, но всем заправляет ихний босс, а он не любит несговорчивых. Толком пока ничего не сказали, лишь туманно намекнули, дескать, обо всем узнаешь на месте, в Морской Крынице. А главное, чтобы я не вздумал рыпаться, иначе угожу за решетку.

Очень не понравилось мне то, что я услышала.

— Лапшу на уши вешают! — раздраженно сказала я. — Интересно, как это ты угодишь за решетку? Донесут на тебя прокурору? Раз на тебя, значит, и на себя, так ведь?

— А разве мало мы слышим, что таможенники то и дело перехватывают партии наркотиков? — возразил Болек. — И думаю, попадается как раз такая плотва, вроде меня, крупная рыба уходит. Впрочем, решетка — это ещё цветочки, они люди серьезные. Или калеку из меня сделают, или совсем прикончат. «Преступникам удалось скрыться»...

— Погоди, а что, собственно, им от тебя требуется? Чтобы и впредь перевозил за границу наркотики?

— Не только. Хотят, чтобы я это делал так, как они мне велят.

— Как же?

— Пока не знаю. Намекали на какие-то нетипичные способы, потом, дескать, все расскажут. А с меня довольно, сыт по горло! Хотелось бы вырваться от них, желательно живым и здоровым, но вот как это сделать? В полицию идти мне не с чем, слишком мало я знаю. И о бизнесе, и о людях. Ведь я просто курьер, имел дело только вот с этими двумя. Вот я и подумал — если удастся узнать о них побольше, а ещё лучше — перехватить крупную партию товара, будет вещественное доказательство. Как вы считаете, пани Иоанна?

Закурив сигарету, я подумала и ответила: сама по себе идея неплохая, вот только понятия не имею, что именно можно считать большой партией. И попросила Болека описать мне его подозрительных бизнесменов. Один оказался тощим и бородатым, второй полным и бритым. Оба никак не походили на — Так откуда же босс взялся?

— Я как раз к этому подхожу. Расстались мы, значит, малость офонарелый от услышанного вышел я на улицу и не сразу вспомнил, что оставил в доме свои вещи — небольшую пластиковую сумку, а в ней кое-какие ценные для меня мелочи. Поставил её, как пришел, в укромный уголок, не хотел, чтобы заказчик видел. А я там, проше пани, ведь каждый уголок знаю, сам небось строил.

— А почему не хотел? Что у тебя там такое?

— Ничего особенного, к примеру, моя записная книжка, в ней телефоны и адреса. Незачем ему их знать. И радиотелефон, пани знает, как я им дорожу.

Я кивнула, действительно знала. К тому же и в самом деле, нелогично получается: человек требует деньги за проделанную работу, уверяет, что жить ему не на что, а у самого в сумке радиотелефон, который не каждый из современных крезов может себе позволить. И не имеет значения тот факт, что сделал его Болек собственными руками.