К лету Балашов оправился окончательно и устроился на работу, которая пришлась ему по вкусу, поставщиком оборудования для шинного завода. Он повеселел, снова стал задиристым и активным и ревниво искал местечко, где получше. В частых командировках у него стали заводиться романы, появились приятели, острые забавы, и он почуял пряную прелесть в сытой, ни к чему не обязывающей жизни. К Антонине он стал равнодушен, другие женщины – знающие себе цену, откровенно любующиеся собой и льстящие ему – влекли его. В сравнении с ними худая, высокая Антонина с нездоровым цветом лица сильно проигрывала. Балашов стал тяготиться ее кротостью и покорностью и, каждый раз возвращаясь домой, в душе напрягался, думая о жене. Он окончательно решил, что женитьба на Антонине была ошибкой, он еще слишком молод, как следует не пожил и не должен упускать отведенных ему природой удовольствий. В конце концов, перед отъездом в одну из командировок Балашов сказал Антонине, что намерен с ней развестись и больше не вернется. Он рассчитал так, что на слезы и крики у Антонины будет не больше получаса, но она только побледнела и ровным, почти равнодушным голосом сказала мужу, что он волен жить как хочет, но затеивать сейчас развод у нее нет сил и она просит его обождать. Балашов обрадовался и легко согласился – Антонину ему было жаль, она была скучной и блеклой, и никогда в ее жизни не будет столько радости, как у него, так пусть хоть тешит себя тем, что у нее есть муж. А ему какая разница – жениться он покуда не собирался, главное, он стал абсолютно свободен и Антонина больше не маячила перед глазами и не было нужды что-то фальшиво объяснять, чувствуя неловкость.

Балашов переехал к матери на Плющиху, благо он был там всегда прописан. От расставания с Антониной у него осталось неясное чувство, как у пассажира, который уезжает на поезде с маленького полустанка, куда его Бог весть как занесло. И еще первое время держалась какая-то благодарность Антонине за то, что она его так легко отпустила, да и была неплохой женой.

Когда Балашов ушел от Антонины во второй раз, она решила, что это конец, она не выдержит и сойдет с ума от горечи и тоски. Она была на первом, самом маятном месяце беременности, мучилась и думала, что если бы не Ирина, то покончила бы с собой. Когда же наконец поняла, что у нее будет ребенок, успокоилась, затихла и стала ждать. Тетка уговаривала ее не оставлять ребенка, потому что это безумие – поднимать одной двоих детей, и устроила ее на операцию. Но накануне назначенного дня Антонина свалилась с температурой и провалялась до тех пор, когда делать аборт было уже поздно. Вторая беременность давалась ей трудно, она осунулась, подурнела, ей часто бывало плохо, но Антонина скрывала, что ждет ребенка, пока соседка ей об этом прямо не сказала и не освободила от мытья полов в коридоре. Ходить беременной одной без мужа было ужасно стыдно, ей казалось, что на нее смотрят и думают что-то нехорошее, она торопилась домой и стеснялась выйти на кухню, вечерами сидела у себя в комнате и занималась с Иринкой.