— А почему у нее такой странный вид?

— Потому что она мертва.

— О господи! — Кое-что сообразив, девушка спросила: — Значит, это ее нашли сегодня утром у церкви?

— Да. Вы ее узнаёте?

— Ну конечно, узнаю! Они вселились вчера. Две американки. Погодите… — Толстушка открыла журнал записи постояльцев и пробежала пальцем по строчкам. — Вот, пожалуйста. Рейчел Андерсон и Эрин Рассел, они из… — Она наклонилась ниже, чтобы разобрать адрес, записанный мелким почерком. — Уэст-Лафейетт, Индиана… Ну надо же! Кто ее убил?

— Мы пока не знаем. Кто на снимке — Андерсон?

— Не знаю.

— А вторая? Вам известно, где она сейчас может быть?

— Нет. Я работаю посменно… Сейчас посмотрим. Они остановились в шестнадцатом номере. — Толстушка захлопнула журнал и пошла по коридору, приговаривая: — О господи!

Осторожно задавая наводящие вопросы, Гриссел выяснил насчет пистолета. Оказывается, он принадлежал ее мужу. Адам Барнард держал пистолет в сейфе, в комнате. Ключ от сейфа всегда носил с собой. Наверное, боялся, что жена, напившись, наделает глупостей. Александра Барнард понятия не имела, как пистолет очутился рядом с ней на полу. Может, она действительно его пристрелила? Кстати, у нее и повод имелся. Она очень разозлилась на мужа, и еще ей стало очень жаль себя. А мужа она временами просто ненавидела. Иногда даже желала ему смерти… Нет, не совсем так. Она мечтала совсем о другом. Часто представляла, как покончит с собой, и думала: интересно, что он тогда будет делать?

— Вот он возвращается домой в половине седьмого, как всегда, поднимается на второй этаж и находит мой хладный труп. Падает передо мной на колени и умоляет о прощении. Он рыдает, он сломлен… Правда, — с иронией заметила Александра Барнард, — у меня концы с концами не сходятся. Как я буду следить за его реакцией, если меня больше нет?

Выговорившись, она долго сидела молча.

— «Пресная вода», — прошептал Бенни Гриссел.

Александра ничего не ответила. Целую вечность сидела опустив голову. Потом медленно протянула ему стакан, и Гриссел понял: если он хочет выяснить все до конца, придется налить ей еще.

Бенни Гриссел слушал Александру Барнард.

— Я Алекса. Ни Александрой, ни Ксандрой меня никто не зовет…

После беседы он вышел в прихожую. Надо срочно найти Деккера. Он не сразу осознал, что у него отчего-то кружится голова, а на душе неспокойно. Почему? Беседуя с Алексой, он на какое-то время отдалился от реальности, смотрел на все как будто с некоторого расстояния, со стороны.

Поэтому он не сразу осознал, что снаружи у дома сорок семь по Браунлоу-стрит настоящий хаос. Улица, такая тихая прежде, когда он только приехал сюда, заполнилась журналистами и любопытными: стайка фотографов, орда репортеров, съемочная команда с телевидения и все растущая толпа зрителей, которых привлекло присутствие прессы. Шум омывал Гриссела, накатывал волнами, но слов он не различал. Видимо, он настолько проникся историей Алексы Барнард, что к происходящему теперь просто нечувствителен.

На веранде злой, взбудораженный Деккер обменивался колкостями с каким-то бритоголовым мужчиной. В пылу спора оба говорили на повышенных тонах.