Гриссел пошел прочь. Ндабени сказал ему вслед:
— Бенни…
Гриссел обернулся. Вуси нагнал его:
— Хотел тебя спросить…
— Спрашивай.
— Как по-твоему… та доктор… Ну, патологоанатом… В общем… Согласится она пойти на свидание с чернокожим полицейским?
До Гриссела дошло не сразу.
— Вуси, понимаешь, какое дело… Ты не к тому обращаешься за советом… но, в общем… да, почему бы и нет? Попробовать-то стоит…
— Спасибо, Бенни!
Гриссел перелез через ограду, не дожидаясь, пока какой-то высокий человек с мрачным и крайне озабоченным видом отопрет ворота. Приехал пастор… а может, лютеране называют своих священников как-то по-другому?
5
На улицах сплошные пробки. На то, чтобы добраться от Лонг-стрит до Бёйтенграхт, ушло целых пятнадцать минут. Машины ползли в гору бампер к бамперу. Гриссел допил сладкий кофе. На кофе он продержится некоторое время, а потом надо бы что-нибудь съесть. И быстренько написать Карле по электронной почте, хотя вряд ли получится. Придется ждать до вечера. Ладно, проклятый ноутбук целую неделю отказывался подключаться к Интернету; можно подождать еще несколько часов. Карла не обидится; он с самого начала не справлялся с дурацкой машиной. Откуда ему было знать, что бывают ноутбуки и без встроенного модема? Свой ноутбук он приобрел по баснословно низкой цене на аукционе для полицейских — там распродавались краденые вещи, не востребованные владельцами. Карла в Лондоне, и Грисселу хотелось постоянно знать, как она там. Как дела у его Карлы, которая специально уехала за границу, чтобы «разобраться в самой себе», прежде чем решать, чем она будет заниматься дальше?
Интересно, каким образом работа горничной в лондонском отеле помогает разобраться в себе?
На подключение к Интернету он потратил еще пятьсот рандов. Пришлось купить проклятый модем и подключиться через провайдера. Потом Гриссел три часа провисел на телефоне, слушая наставления мастера из группы техподдержки. Настройка нужных параметров превратилась в настоящий кошмар. Прошел еще час, прежде чем он смог отправить Карле сообщение через Microsoft Outlook Express: «Это я. Как дела? Я скучаю по тебе и волнуюсь за тебя. Читал в „Бургере“ статью о том, как ведут себя молодые южноафриканцы в Лондоне: в основном напиваются и буянят. Не поддавайся чужому влиянию…»
Набирая первое письмо, Гриссел понял, что клавиатура не приспособлена для письма на африкаансе, где немало букв с надстрочными знаками.
«Милый папочка!
Я устроилась в отель „Глостер-Террас“, недалеко от Мраморной Арки. Район приличный, Гайд-парк совсем рядом. Работаю уборщицей. Моя смена с десяти утра до десяти вечера, шесть дней в неделю. Выходной понедельник. Не знаю, надолго ли меня хватит, работа нудная и тяжелая, и платят не очень много, но это хотя бы что-то. Все остальные уборщицы — девушки из Польши. Когда я говорю, что приехала из Южной Африки, все как одна удивляются: „Но ведь ты же белая!“
Папа, ты ведь знаешь, пить я не буду ни за что…»
Последняя фраза обожгла его, точно каленым железом. Дочь напомнила ему о том, что он натворил. Карла ни за что не станет пить, потому что ее отец — алкоголик, разбивший семью. Да, он одержал победу над собой и уже сто пятьдесят шесть дней не пьет, но прошлое не изменишь. Он не знал, как ответить дочери; он понял, что допустил бестактность, грубую ошибку, и ее никак нельзя загладить. Он ответил Карле только через два дня. Поделился радостью от покупки велосипеда. Похвастал, что теперь служит в Главном управлении уголовного розыска Западной Капской провинции. Карла порадовалась за него: «Папа, как хорошо! Наверное, твоя работа гораздо интереснее, чем моя. Я работаю, сплю и ем. Разве что в выходной, в понедельник, осмотрела Букингемский дворец…»