Кристина покачала головой, пытаясь осознать услышанное. Сразу миллион мыслей пронеслись у нее в мозгу. Она чувствовала, что упадет, если посмотрит вниз. Ее усталое тело болело, голова раскалывалась и кружилась, она прошла через ад и вернулась из него – и все это зря. Закари – не ее донор. Она не носит ребенка Закари. И она снова не знала, кто их донор – после всего того, что произошло, она этого не знала!

Она посмотрела на Маркуса:

– Так мы возвращаемся к тому, с чего начинали?

– Нет, совсем нет. – Маркус слегка нахмурился, закусив нижнюю губу.

– А как же тогда?

Вмешалась Таня:

– Я не понимаю, как это могло произойти.

Гриф поднял изуродованную артритом руку.

– А пойдемте и спросим его.

– Сейчас? – Кристина уставилась на Грифа с удивлением, Маркус и Таня тоже.

– Да. У адвокатов есть право навещать подзащитных двадцать четыре часа в сутки. Я все равно собирался к нему, только вас ждал, Кристина. – Гриф встал, тяжело опираясь рукой о стол. – Пойдемте.

– Хорошо, – с готовностью ответила Кристина.

Маркус взял ее за руку и помог ей подняться.

Кристина, Гриф, Маркус и Таня заняли почти весь крошечный бокс для свиданий, ожидая, когда приведут Закари. Гриф и Кристина сели на стулья, а Маркус и Таня стояли у них за спинами. Кристина пыталась собраться с мыслями. Она никак не могла уложить у себя в голове, что Закари не является их донором, не говоря уже о том, что жуткие события сегодняшнего дня тоже не добавляли ей спокойствия.

Этот бокс был единственным местом, где горел свет – все остальные помещения для свидания были темными и совершенно пустыми, все стулья были свободны, да и здесь свет зажгли только потому, что они пришли. Кругом царила абсолютная тишина, если не считать долетающих до ушей Кристины чьих-то воплей вдалеке. В боксе было жарко и влажно, воздух был спертый и душный.

Наконец появился конвойный, и Кристина невольно выпрямилась, увидев за плексигласовой перегородкой Закари. Лицо у него все еще было в синяках, глаза заплывшие, и Кристина с горечью подумала про себя, что несмотря ни на что у них все-таки много общего. А еще она почему-то испытывала смущение, которого у нее не было раньше – и это не имело ничего общего с той связью, которую она ощущала до этого. Эмоции у нее зашкаливали. Она не знала, о чем думает Маркус, стоя у нее за спиной, и радовалась, что не видит его лицо сейчас.

Конвойный снял с Закари наручники и слегка подтолкнул его в спину, и тот начал говорить, еще даже не сев на стул, его голубые глаза сияли счастьем, несмотря на то, что правый почти не открывался.

– Это правда? – Закари наклонился вперед, положив руки на стол. На лице его появилась широкая улыбка. – Я отсюда выйду?! Они нашли того, кто это сделал? Один КО сказал мне, он видел в новостях! Я же до сих пор в изоляторе, ничего не знаю, не видел, не слышал! Что случилось? Гриф, когда меня выпустят отсюда?

Гриф поднял руку.

– Я говорил с помощником прокурора, он пока не может сказать точно. Такие вещи быстро не делаются. Может быть, завтра. Или через пару дней.

– А что произошло? Как они выяснили, что я этого не делал? Как они вычислили того парня, который убивал? – Закари взглянул на Кристину, смутившись, но все еще радостно улыбаясь. – Что произошло, Кристина? Вы попали в аварию? Или какой-то несчастный случай? Почему вы в униформе? Вы выглядите как медсестра!