Наша размеренная, ставшая привычной за последнее время жизнь, внешне однообразная, но наполненная непрерывным ожиданием, окончилась разом. Кончилось прицеливание — грянул выстрел.

О выстреле — это для образности. А на деле было так. Издалека докатился до тральщика приглушенный звук взрыва. Эхо несколько раз повторило его, и трудно было понять, с какой стороны он пришел.

Матросы-сигнальщики схватились за бинокли. Помощник командира замер как изваяние, отвернув воротник тулупа. Даже на цыпочки приподнялся прислушиваясь.

Через несколько минут далекий гул повторился.

— С моря, — сказал помощник.

Хорошо, если так! Но я вовсе не был уверен в этом. А если взрывы раздались в глубине залива, значит — всё! Пошла насмарку вся подготовка. Немцы обманули нас, проникли в базу, и там гибнут сейчас наши корабли, гибнут сотни, а может, и тысячи моряков.

Я никогда не жаловался на своё сердце. Но тогда оно вдруг стиснулось в комок и будто перестало работать. Я хватал ртом воздух, стараясь преодолеть слабость, возникшую во всём теле. Продолжалось это всего несколько секунд — как раз те секунды, когда я соображал, что предпринять.

— Боевая тревога! — скомандовал я. — Сигнальщики, передайте на БО: подойти к борту!

Взрывов было всего два. Новых не слышно. А немцы, конечно, послали в операцию больше судов. В несколько раз больше. Значит, эти суда ещё где-то на подходе! Но где?

По трапу взлетел на мостик радист.

— Товарищ капитан третьего…

— Давайте! — Я выхватил из его рук бумажку. На бланке карандашом крупные буквы. Командир дозорного корабля сообщал время и координаты взрывов, запрашивал, что делать.

Я мысленно повторил координаты, представил место на карте и засмеялся. Самым настоящим образом засмеялся от радости. Помощник посмотрел на меня, как на сумасшедшего. Я, кажется, подмигнул ему. И скорее — к карте. Да, точно! Немцы не проникли в залив! Взрывы произошли в открытом море, на наших минных полях. Повторяю: на минных полях — это самое важное!

Кто-то тяжело дышал у меня за спиной. Я обернулся. Рядом стоял Астахов. Он выбежал по тревоге без шинели, в меховой безрукавке поверх кителя. Спросил взволнованно:

— Ну?

— Они! — ответил я. — Оставайся здесь, майор! Радируй кораблям дозора: враг появился. Сообщи адмиралу. И сам тут…

— А ты разве…

— В море, навстречу!

С левого борта медленно приближался вызванный мною большой охотник. Я пожал руку Астахова. Он вытащил из кармана пачку папирос, сунул её мне. Я даже не успел поблагодарить. БО поравнялся с тральщиком и почти остановился. Я прыгнул на палубу большого охотника.

Лишь спустя несколько дней, перебирая в памяти всё связанное с нашим прощанием, я вспомнил, что мы с Астаховым впервые говорили друг другу «ты».

Вообще на тральщике должен был остаться не только майор, но и я. Оттуда легче было следить за ходом событий и направлять их. Но я решил, что принесу больше пользы на месте боя. В конце концов, на охотнике тоже есть рация, и я смогу быть в курсе дела. Я не сумел, да и не хотел побороть охвативший меня азарт — другое слово трудно найти. Ведь я уже длительное время занимался этими «морскими дьяволами», но до сих пор не встречался с ними в настоящем бою. Я считал, что направляюсь в самое ответственное и опасное место. Но на войне далеко не всегда можно определить, где опасно.