— Понял. А они… ну, Шведова, «наган» уже спрятала?
— Ссыкун ты все-таки, Женя. Тебя-то она в последнюю очередь шлепнет. Иди спокойно. Идеологии лучше не касайся — эта пакость и так нам чуть мозг не разорвала. А так общайся. Тебе ж эта Маринка, насквозь обмариненная, симпатична. В нелирическом смысле этого слова, естесно. Вот и не напрягайся. Ежели убьет, так все равно стрельнет тебя не очень больно.
— Ну да.
Женька сходил к сержанту, взяли из машины паек, спустились к костру. Здесь сидели в тишине, смотрели на угли. Коваленко, наконец, натянул галифе, но до сапог, видать, руки так не дошли. Косился старлей на старшину — у девчонки лицо злое, даже скулы по-монгольски выперли. Кобура расстегнута… Не, лучше не смотреть…
Женька вскрыл банку, Трофимов набрал еще сучьев — оживил костер. Шведова шевельнулась, выгребла из углей комочки тонкой фольги:
— Не горит, дрянь такая.
— Упаковка надежная. Технологичная, — промямлил Женька.
— Гондоны, они и есть гондоны, — жестоко сказала старшина. — А ты вообще заткнись, лейтенант. Я тебя за своего приняла.
— Вы кушать-то будете? — робко спросил Леха, нарезая хлеб.
Жевали в молчании. Женька навалил на горбушку горку американской свинины — для начальства. Шведова проигнорировала. В котелке забулькал кипяток. Заварили. Молчание угнетало, просто спасу никакого нет.
— Марин, я там шоколадку нес, — рискнул Женька. — Вообще-то тебе.
— Дурак. С какой стати-то?
— Просили, — деликатно пояснил курьер.
Шведова покосилась на старлея:
— Да вы вообще дураки. Наивные как дети. В головах хоть что-то осталось, кроме денег и пошлости?
— Я ротой командовал, — угрюмо сказал Коваленко. — А шоколад — от чистого сердца. Он полезный.
— Вот Лешке и отдайте. Ему для крови нужно.
Сержант забормотал, что он не ребенок сладкое есть. Женька вынул из многострадальной сумки помятую плитку.
— Отож конфета, — удивился все молчавший Торчок. — Фунта два, не иначе.
— Поломалась чуть-чуть, — сказал Женька. — Я там прыгал-ползал…
— Под бомбежку заехали, что ли? — безразлично спросила Шведова.
— Под «фаусты», — сердито сказал Женька. — Ты, Марин, как хочешь эту фигню трактуй, но поголовно трусами мы не стали.
Пожала плечами.
Женька шуршал фольгой: пахнуло вкусно — свежий. Вот что переправлять нужно. Шоколаду, ему что семьдесят лет вперед, что сто назад… Парадокс. Правда, толком не проверенный.
— Буржуйский? — Неугомонная Шведова морщилась.
— Ты еще скажи, мы за него и продались, — скрипнул зубами старший лейтенант.
— О происхождении конкретного продукта ничего сказать не могу. Сунули впопыхах, без обертки, — мирно пояснил Женька. — Но в данном случае предлагаю считать шоколадку интернациональной. Да и вообще, что мы, трофейного не жрали? Этот продукт в любом случае получше фрицевского…
Шоколад действительно был неплохой. Алексею скормили удвоенную порцию, хоть парень и отнекивался. Но и старшина попробовала. Собственно, в будущем не все так погано, как иногда кажется…
Кажется, и не спала. Нет, спала, но час тот промелькнул как секунда. Разбитые «Хелеус» ничего не показывали. Майор поднял всех без ора, но непреклонно. Сдерживается, гад. Смягчает…