– Будет ли дозволено презренной пестророжденной уплатить пошлину за дозволение въехать в славный город Вагаду? – Кошка разжала лапу, протягивая стражникам тусклые, позеленевшие и даже слегка заплесневевшие медяки.

– Хотел деньгу? Ну так вот тебе! – хмыкнул светлокожий. Его напарник только смачно плюнул и двинулся в караулку, оставив приятелей разбираться.

– Я в этом автобусе плоскопопие заработаю. – Танька раскинула руки, устраиваясь у выложенного пестрой мозаичной плиткой бортика.

– Не грозит. – Богдан приоткрыл один глаз, покосился на пострадавшую часть тела и снова погрузился в воду по самые ноздри.

Танька взбаламутила воду, собираясь притопить его, но тут же с расслабленным стоном снова откинулась на бортик. Мышцы ноют после целого дня пути, вставать лень, а в воде хорошо-о! Она задрала голову, вглядываясь в нависающий над бассейном круг неба со звездами – большими и яркими, как на занавесе в детском театре.

– Вообще-то настоящий крааль выглядит не так.

Выстроенное вкруговую жилище с единственным проходом внутрь – вот и все, что в ирийском краале осталось от краалей африканских скотоводов, о которых Танька читала. Сами здания крааля были вовсе не плетеными хижинами – разделенные на клетушки неровные глиняные башенки жались друг к другу и поднимались все выше и выше, напоминая слепленное из комочков ласточкино гнездо. Ко входу в каждый домик-клетушку тянулись узенькие деревянные лесенки, похожие на библиотечные стремянки. Лесенки уходили на самый верх, исчезая под плоской крышей, перекрещивались под немыслимыми углами, разбегались вдоль стен. Увидев их, тетка в пестрой разлетайке начала вопить, что не полезет ни за что и никогда. Запорожский богатырь сдуру ляпнул, что пожилых всегда селят на первом этаже. На возмущенные крики прибежал чернокожий хозяин крааля, быстро во всем разобрался и умильно проворковал:

– Зачем «пожилая»? Кричит как молодая! Не надо лезть, пусть мемсаб у земли живет, такой красивый толстый мемсаб все лестницы поломает! – и звонко причмокнул пухлыми губами.

Теткин вопль перешел в стадию ультразвука, чуть не выплеснув воду из бассейна. Чеканя шаг, тетка удалилась в свою клетушку. Попытка хлопнуть дверью не удалась – проходы в глинобитные домики-номера занавешивали циновки. Но шелестело громко и яростно!

Хозяин растерялся, не понимая, почему приезжая мемсаб обиделась на изысканный комплимент. Прибежала девчонка-горничная в фартучке из широкого зеленого листа, зашептала что-то ему на ухо, хозяин побледнел – с его черной кожей скорее посерел, – торопливо поклонился:

– Извиняться, встречать другие важны гости… Располагаться, кушать… – И смылся.

Таньку ни сам хозяин, ни другие гости не интересовали – обгоняя Богдана, она белкой взлетела на «третий этаж» и, практически не обращая внимания на оставленный прямо на полу поднос с обещанными блюдами африканско-ирийской кухни, принялась торопливо разыскивать купальник: мыться-мыться-мыться! Внизу лебезящий хозяин предлагал новым гостям поселиться на почетном первом этаже. Тоже красивые-толстые? Похоже, что нет: у самого входа в Танькину комнату лестница заскрипела под легкими шагами – гости поднимались наверх. Купальник наконец нашелся, и, по-обезьяньи цепляясь за реечки-ступеньки, Танька слетела к бассейну.