Вообще, очень часто перед самой смертью человеческая адекватность сдаёт позиции. Даже без всякого паразита у людей происходит помрачнение рассудка. Иногда вылезают те черты характера, которые они в себе успешно давили всю жизнь или даже не знали о них. Мол, перед смертью не надышишься, но попробовать можно.

- И не говори больше никому. Кому нужно, тому я сам всё расскажу. Понял меня? – милиционер принялся буравить взглядом своего гостя.

- Угу, - кивнул Гранит и совсем чуть-чуть расслабился внутри. – Что меня дальше ждёт?

- Пока у нас посидишь, наручники с тебя сейчас снимут. Есть хочешь?

- Да.

- Накормим. Без разносолов, конечно, - пообещал ему собеседник, потом помялся и спросил. – Слушай, а дети тоже… тоже заражаются?

- Мой источник сказал, что все. Я не уточнял, правда, - сказал Гранит и невольно отвёл взгляд в сторону. Только сейчас он понял весь тот ужас, что ждёт город в ближайшие день-два. Что, если иммунные есть среди малышей? А что почувствует иммунная мать, наблюдая, как её ребёнок превращается в безумное создание?

- Блядь! – кулак подполковника повторно обрушился на столешницу, и старая деревоплита не выдержала, развалилась на две части. Стол не рассыпался лишь потому, что имелась ещё одна плита под столешницей, которая создавала нишу. – Сейчас тебя отведут в другую комнату, покормят. И это, Кондратьев, не дури, хорошо?

- А какой в этом смысл? – пожал он плечами.

- Вот именно. Потому и не делай глупости.

Подполковник позвонил в дежурную часть и вскоре за Гранитом пришли. Немолодой почти полностью седой старшина отвёл его в зал для совещаний на втором этаже.

- Побудь тут. Дверь я закрою, но всегда можешь постучать погромче или набери две двойки на телефоне – это дежурка, - сказал сопровождающий Гранита.

- Закрывать обязательно?

- Мне приказали, - пожал он плечами.

- Понятно. Тогда я сначала хочу сходить в туалет.

В туалет ему пришлось идти на улицу, где далеко от здания, у самого забора, стояла деревянная постройка с выжженными буквами «М» и «Ж» на дверях. Неподалёку на стене гаража висел большой алюминиевый умывальник, и имелась полочка с кусочком хозяйственного мыла. В умывальнике ещё оставалось немного воды, ровно столько, чтобы Гранит ополоснул руки.

Через несколько минут после того, как он оказался заперт в помещении, ему принесли поесть: чай в жёлтой эмалированной кружке, бутерброд из двух кусочков белого хлеба с тремя кружками краковской колбасы и тарелку – тоже эмалированную, но синюю снаружи и белую внутри – перловой каши с мясом.

- Посуду потом заберу, пусть пока полежит у тебя, - сказал ему старшина, которому явно не хотелось опять подниматься с первого этажа на второй ради такой мелочи.

- Хорошо.

Всё, что ему принесли, Гранит умял за пару минут, хотя порция каши была немаленькая. Даже вытер тарелку хлебом ради тех грамм, что оставались на её стенках. После еды сделал несколько глотков живца, а его неприятный вкус смыл сладким чаем. Тот, кто его делал для Гранита, решил, что «кашу маслом не испортишь» и вбухал в кружку пару столовых ложек сахара.