Наконец, когда служанки завернули его в мягкие ткани, он почувствовал на себе изучающий взгляд королевы.
— Что вас так заинтересовало, мадам? — добродушно спросил он.
Мод перевела глаза на лицо гостя:
— Извини, милорд, но ты сказал Херефорду, что стар, я же нахожу, что ты выглядишь свежо и молодо. — Она поднялась и без всякого стеснения, как будто он был ее сыном, обнажила его плечо и легко провела рукой по крепким мышцам его руки. — Посмотри! Это ли не доказательство? Сколько тебе лет, милорд?
Прекрасно зная жизнь королевы и то, что она беззаветно любит своего мужа, страсть к которому не оставляет в ее душе места для влечения к другому мужчине, Рэннальф понимал, что в восхищении королевы прослеживается какая-то тайная цель, но все равно он был польщен. Его голос был тверд, как всегда, но он опустил глаза.
— Мне сорок лет. Как бы я ни выглядел, я не молод.
— Для того, кто прожил больше, это еще печальнее. Мне бы хотелось выглядеть так же молодо, как ты. Ты невысоко ценишь себя, милорд, — засмеялась королева, заметив его смущение. — Я бы дважды подумала, прежде чем оставить тебя на руках служанок, когда меня не окажется рядом. Ты не видел, как они смотрели на тебя?
— Им есть на что любоваться здесь — тут сотня молодых крепких жеребцов. Не думаю, что тебе стоит беспокоиться о моей стойкости или о благочестии твоих служанок, — сухо ответил Рэннальф.
— У молодых нет того, что есть у тебя, Рэннальф. Даже их сила не дает женщине ощущения безопасности.
Мод сознательно льстила этому мужчине, хотя, по правде сказать, его тело действительно было молодым и сильным. Однако, не будучи красавицей, королева даже в юности не позволяла себе быть простодушной и капризной. Мод давно усвоила, как полезно для дела упрочить веру мужчины в его силы и ум. А сейчас ей было необходимо любой ценой заполучить согласие Рэннальфа на брак с этой молодой вдовой.
Однако Рэннальф возмутился королевским предложением, еще не услышав имени невесты, а что же он скажет, когда увидит эту молодую и красивую женщину? Не добавится ли ко всем прочим возражениям и страх собственной мужской неполноценности?
Нет, Мод во что бы то ни стало следует добиться его согласия жениться на Кэтрин!
Рэннальф внимательно смотрел на королеву, будто пытался прочесть в ее непроницаемых глазах отгадку такого неожиданного внимания к его телу. Несомненно, во всем этом был какой-то смысл, но какое отношение это имело к нему, он не мог угадать.
— Прекрасно. Мужчина моих лет сам себе хозяин, или он вообще не мужчина. Я не понимаю, в чем преимущество мужчин, с которыми женщина чувствует себя уверенно, и вообще, при чем тут женщина?! — В его голосе слышалось раздражение.
«Бесполезно уговаривать его, — решила Мод. — У него могут возникнуть подозрения». Она спросила о его детях, поняв из ответов, что они, каким бы равнодушным он ни хотел казаться, — слабое звено в его закованной в броню душе. «Следует использовать детей как последний довод, чтобы заставить его жениться», — решила про себя королева.
Нельзя сказать, что она была движима лишь политическим расчетом. Мод по-настоящему была благодарна Рэннальфу за верность трону и спасение ее старшего сына от неминуемой гибели.