— Логично.

— Еще бы. Тебе дальше растолковывать, или еще раз проявишь смекалку?

Мазур думал совсем недолго. Тяжко вздохнул:

— Ну, поскольку вряд ли нам переворот делать, чует мое сердце, задача совершенно противоположная маячит…

— Светлая у тебя голова, — растроганно сказал Лаврик. — Ну да, снова в десяточку. Переворот мы будем предотвращать. Задача поставлена четкая и, как водится, не терпящая ни обсуждений, ни проигрыша. Там, — он показал пальцем куда-то в лазурное небо без единого облачка, — на самом высоком уровне решено: поскольку президент Аристид безусловно является прогрессивным элементом, хотя и абсолютно не подкованным касаемо самого передового в мире учения, следует дать незамедлительный отпор проискам капитала и мирового империализма.

— Та-а-к… — сказал Мазур. — Интересное уточнение. Кто тут припутан — ЦРУ? Или нечто аналогичное?

— Да нет, — сказал Лаврик. — Насчет мирового империализма — это я для красного словца. Необходимая фигура речи. Коли уж на одной стороне — прогрессивный президент и национализация имущества пузатых буржуев, на другой, дело ясное, обязан находиться мировой империализм…

— А конкретно?

— Конкретно… Ты знаешь, интересная конкретика. Наши буржуи — люди не бедные. И, как уже прозвучало, подошли к делу серьезно. В общем, они наняли Майкла Шора. Того самого Бешеного Майка, Мистера Смерча…

В первую минуту Мазур ощутил, надо честно признаться, нечто вроде откровенно детского восхищения. Как мальчишка, которому дали пощелкать настоящим пистолетом…

Бешеный Майк — это фигура. Это фирма. Это легенда…

Мазур еще в пионерском галстуке расхаживал, когда Майкл Шор устраивал свои первые перевороты: из плюхнувшегося на полосу частного самолетика бросаются, рассыпаясь веером, не теряя ни секунды, хваткие парни, назубок знающие свой маневр — и вот уже аэропорт взят… с моря, молотя скупыми пулеметными очередями, летят надувные лодки с подвесными моторами — и охрана президентского дворца смята в минуту… две дюжины верзил в лихо заломленных беретах, словно из воздуха возникнув, вмиг меняют в далекой островной стране и премьер-министра, и правительство, и все прочее…

Разумеется, в больших странах Бешеный Майк никогда не светился — знал свой потолок и выше головы никогда не прыгал. Но в маленьких, экзотических, вроде этой, провернул столько переворотов, что пальцы утомишься загибать. И, что характерно, ни разу не проигрывал. Что он задумывал, того и добивался с завидным постоянством, и дело тут не в везении, а в сугубом профессионализме.

— Так, — сказал Мазур. — А они, точно, не дураки… Слушай, он же ни разу не проигрывал за четверть века!

Лаврик прищурился:

— А когда-нибудь он играл против нас?

— Ни разу.

— Вот то-то. А у тебя, между прочим, глаза разгорелись. Неплохое дельце, а? Надрать задницу Бешеному Майку…

— Да уж, да уж… — сказал Мазур с мечтательной яростью. — Это было бы совсем неплохо, да что там — мечта профессионала, откровенно говоря… — он спохватился. — Послушай, а почему моя группа до сих пор…

— Потому что не будет группы, — сказал Лаврик, глядя в сторону. — Мы с тобой и есть группа.