В эти дни яд стал страховкой, которой пользуются почти все убийцы Гильдии, работающие на улицах — да и многие из скользящих по Дороге Воров, что пролегает по крышам. Был некогда ассасин, приближенный Ворканы, проявивший великое искусство убивать без помощи магии — в ту ночь, когда предал свой клан. Он использовал яд. В ту ночь кровавой резни он доказал превосходство этого, столь мирского средства.

Дестер слышал, что принятые некоторых кланов строили тайные храмы в честь Раллика Нома, создав культ, члены которого узнают друг друга по особым знакам. Разумеется, Себа Крафар, новый Великий Мастер, одним из первых указов запретил культ, и произошла чистка, после которой пятеро Глав кланов встретили рассвет алой улыбкой поперек горла.

А еще Дестер слышал немало намеков, что культ далеко не уничтожен. Он просто зарылся еще глубже.

На деле никто не знал, какие яды использовал Раллик Ном; Дестер верил, что это тральб, потому что самая малая капля морантского яда лишает человека сознания, а потом наступает глубокая кома, обычно ведущая к смерти. Большая доза просто ускоряет процесс, гарантируя надежный проход через врата Худа.

Толстозадая спешила.

Четыре улицы до «К’рул-бара» — если она идет в правильном направлении, в чем он ПОЧТИ уверен. Скоро покажется длинная извилистая аллея. Придется пройти ее, миновав слева задний двор Арсенала Третьего Круга, а справа забор общественной бани — высокий, солидный, но обшарпанный. В бане есть окошки только на верхнем этаже, узкие, неосвещенные. Почти совершенно темный проход.

Он убьет ее здесь.

Усевшийся на декоративную башенку одного из углов ограды Чилбес каменными глазами смотрел на диковатое местечко внизу. Обширный сад с прудом, недавно переделанным, но находящимся в небрежении; беспорядочно разбросанные, утонувшие во мху колонны. Прямо перед ним — корявые деревья с толстыми сучьями и жухлой темной листвой, заросшие у оснований пышной травой; извитая тропка ведет к расползшемуся приземистому дому, не похожему на другие строения Даруджистана.

Редко когда появляется свет за этими запертыми ставнями — тусклый, перемещающийся без видимой системы. Двери никогда не открываются.

Чилбес был гигантом для своего племени. Тяжелый как барсук, мощные мышцы под толстой кожей; крылья, слишком маленькие, чтобы легко поднять тело в воздух. Каждый взмах кожистых крыльев обычно сопровождался исходящим из пасти демона стоном.

В этот раз все было еще хуже обычного. Он не шевелился несколько месяцев, он восседал, спрятавшись от назойливых глаз, в сумраке под огромной веткой дерева, что стоит в дальнем уголке сада. И наконец заметил промельк движения, шорох шагов — от уродливого черного дома через тропу — земля взрывалась под стопами, отверзая череду жадных ртов, корни извивались, стараясь схватить беглеца… Чилбес понял, что стража его закончилась.

Тень скорчилась у низкой ограды Дома Азата, словно созерцая наползающие корни. Но еще через миг она поднялась и пропала, перелетев над стеной словно пятно жидкой тьмы.

Чилбес, кряхтя, простер трепещущие крылья, отряхнул грязь с перепонок между тонкими, похожими на ребра, пальцами — спрыгнул с ветки, сумев поймать воздушный поток — бешено забив крыльями, отчего стоны стали звучать особенно дико — и приземлился, тяжело ударившись о вязкую почву.